– Что бы мы ни вообразили про сознание, это будет самообман. Сознанием сознание не постичь, а больше в нашем распоряжении ничего нет. Глаз не может увидеть себя, а нож не может нанести себе порез.

Пока Егор раздумывал над метафорами, Репес продолжал:

– Своими опытами Ворцель показал, что мысли и мотивации приходят к нам извне. Тогда еще не было гулловских андроидов, иначе сравнение было бы просто сокрушительным. Теперь, когда они есть, я смотрю на них в ужасе, потому что не вижу разницы. Мы построены на биологической основе, они на технологической, но принцип тот же! Мы подключены к сети через мозг, они - через чип-радиомодем. Дистанционно управляемые марионетки!

– А как же самосознание? - запротестовал Егор.
– У них его нет.

Репес усмехнулся, повернулся к Наташе и спросил:

– Наташенька, скажи, ты осознаешь себя?

– Я должна отвечать "да" на этот вопрос, - смущенно ответила она.

– Вот!
– воскликнул Егор.
– Она запрограммирована, а нам это присуще от рождения.

Репес грустно улыбнулся.

– Что я не так сказал? У нас есть личность, а друггл - просто программа.

Увидев огорченное лицо Наташи, Егор поспешно добавил:

– Очень милая программа.

– Мы такие же, как они. Наша драгоценная личность - это набор приходящих извне команд. Программа, хранящаяся где-то снаружи, как у нее, - сказал Репес, кивнув на Наташу.

– Но....

Репес поднял палец, требуя от Егора помолчать.

– Ворцель обнаружил пресловутую "я-мысль". Основу самосознания, человеческую гордость и источник нашего самоуверенного превосходства над всем живущим на планете. Он нашел, что это всего лишь одна из множества мыслей, имеющая специфическое назначение. "Я-мысль" создает в организме впечатление наличия свободной в волеизъявлении и поступках сущности. Ворцель своей аппаратурой выделил ее, усиливая или ослабляя по желанию, и получил разнообразные эффекты: от божественного откровения до синдрома деперсонализации, то есть полной утраты себя. Я однажды пережил это в гулловской лаборатории. Самое жуткое ощущение испытываешь, когда чувство "я" полностью исчезает. Это невозможно передать словами. Быть в ясном сознании, видеть и слышать окружающий мир - и при этом без тени сомнения знать, что тебя не существует. Бр-р... Врагу не пожелаешь. Слава богу, это состояние обратимо, иначе я бы сошел с ума от ужаса.

– Эти настройки производились через чип?

– Когда Ворцель создавал свои приборы, никаких чипов еще не существовало. Нами управляют посредством мозга. Мозг и есть приемник, куда приходят команды. Благодаря специальному психическому механизму кажется, что решения принимаем мы сами. Личность - это программа, единственная задача которой - претендовать на авторство наших действий, создавая видимость свободы воли. В действительности личность ничего не контролирует и ничем не управляет. Она лишь создает иллюзию контроля, истолковывая случившееся задним числом так, чтобы казалось, будто мы сами намереваемся и действуем.

Репес пристально посмотрел на Егора.

– Свобода воли - это свобода выбора. Мы, как и другглы, прискорбным образом ее лишены. Нет, лишены - неправильное слово. Оно подразумевает, будто мы когда-то ее имели. Мы никогда ее не имели. И с этим ничего нельзя поделать, этого не исправить. Такими мы созданы, это неотъемлемая особенность нашей конструкции.

– Неправда!
– не согласился Егор.
– Я обладаю свободой воли. Я сам выбираю, как мне поступать.

– Неужели? Тогда вспомни, сколько раз в жизни ты восклицал: "Ах, я болван, зачем только я это сделал?" Можно подумать, решение поступить так, а не иначе, зависело от тебя! Ты просто выполнил пришедшую извне команду, а личность автоматически присвоила ее, заставив тебя чувствовать вину за якобы твое решение. Решения принимаются подсознательно, а наш разум лишь оформляет их задним числом, пытаясь объяснить себе, почему он так "решил".

– Правильно, это действие моего подсознания...

– Да с чего ты взял, что оно твое?! Ты что, знаешь, где оно находится и что собой представляет?

– Все равно, я сам решаю, - упрямо возразил Егор.

– Тогда скажи, о чем ты подумаешь через минуту?

Егор задумался и ничего не ответил.

– А через пять минут?
– упорствовал Репес.
– Что ты будешь делать через час? Мог ли ты предвидеть год назад, где окажешься сегодня и чем будешь заниматься? Сомневаюсь, что ты намеревался оказаться в Дубне.

– Если мне чего-то хочется, я могу составить план достижения желаемого и следовать ему, - сказал Егор после долгого молчания.
– С учетом обстоятельств, понятно. Если они изменятся, я скорректирую план. Но все равно буду двигаться по направлению к желаемому.

– А откуда взялись твои желания?
– вкрадчиво спросил Репес.
– Почему ты любишь одно и не любишь другое? Разве ты сам выбрал свои предпочтения и вкусы? Если ты спокойно подумаешь над этим, то поймешь, о чем я толкую.

Егор угрюмо молчал. До него дошло, о чем говорит лже-священник. Если он не властен над своими желаниями, значит, он не властен над собой. Репес прав: желания - это рычаги для управления человеком извне. Их разговор все меньше радовал Егора, но прекратить его было невозможно, как невозможно остановить сорвавшуюся и безудержно растущую снежную лавину в горах. Происходящее вырвалось из-под контроля. А если верить Репесу, оно никогда под контролем и не было. Вся жизнь Егора с подачи священника оказалась замысловатой иллюзией. Но хуже всего, что иллюзией, похоже, оказался он сам.