Азеф был практическим руководителем террора. Во время выборов в Центральный комитет партии "многие голосовали за него, не зная его и доверяя агитировавшим, у которых в руках был убедительный аргумент: «Это человек, который вел и будет вести террор. Террор был тогда святыней для нас всех», – утверждал А. Аргунов.

Азеф проводил террор, не считаясь ни с материальными, ни с людскими жертвами. «Вы должны быть готовы ко всяким несчастиям, – говорил он Б. Савинкову. – Вы должны быть готовы к гибели всей организации до последнего человека. Что вас смущает? Если нет людей, их нужно найти. Если нет динамита, его необходимо сделать. Но бросать дело нельзя никогда».

И еще один пример. Когда встал вопрос о том, кому поручить изготовление снарядов в Москве, Азеф назначил Валентину Попову, которая в то время была беременна, да к тому же больна. На возражение своего помощника Бориса Савинкова Азеф равнодушно отвечал: «Какой вздор… Нам дела нет, здорова ли Валентина или больна. Раз она приняла на себя ответственность, мы должны верить ей… Я знаю Валентину. Она приготовит снаряды, и не о чем толковать».

Несмотря на такое категорическое заявление, Савинкову все же удалось уговорить Азефа не подвергать беременную женщину опасности, хотя он и называл это «сентиментальностью».

Среди эсеровской молодежи всегда было достаточно желающих уйти в террор. Азефу не составляло труда находить фанатиков, которые не разомкнули бы уст даже под виселицей. При первой встрече Азеф предпочитал оттолкнуть добровольца, объяснив ему с равнодушным видом, что в его помощи не нуждается. Только самые упорные имели шанс приобщиться к террору. Тщательность отбора принесла плоды.

Членам Боевой организации порой не хватало умения, у некоторых сдавали нервы в самый ответственный момент. Зато ни один из них, будучи схваченным на месте преступления, не выдавал товарищей. Азеф считал, что «люди учатся на делах. Ни у кого не бывает сразу нужного опыта».

В Боевой организации господствовала суровая дисциплина, боевики представляли собой сплошную солдатскую массу: «Манеры, костюм, даже лица казались однородными». Недоброжелатели говорили, что среди боевиков культивировался «кавалергардский дух». Считая себя элитой, они свысока смотрели на остальных эсеров. Будучи отличным психологом, Азеф не упускал случая пожаловаться своим подчиненным на то, что члены ЦК, не высовывавшие носа из заграничных убежищ, осмеливаются критиковать людей, которые ежеминутно рискуют жизнью в России. Не приходится удивляться, что боевики были недоброжелательно настроены к лидерам партии и признавали авторитет только своего руководителя. «Вера в Азефа была у них огромная, имя произносили с уважением, иногда с любовью», – свидетельствует А. Аргунов.

Е. Ф. Азеф организовал десятки террористических актов, из которых самые громкие – убийство министра внутренних дел Плеве, убийство великого князя Сергея Александровича, покушение на премьер-министра Столыпина и три покушения на царя Николая II. По мнению всех, Азеф имел право сказать о себе: «Террор – это я».

2. Е. Ф. АЗЕФ НА СЛУЖБЕ В ПОЛИЦИИ

Сотрудничество Азефа с Департаментом полиции началось еще в начале 90-х гг. XIX в., в то время когда он учился в политехническом институте в городе Карлсруэ и был членом социалистического кружка.

Нуждаясь в средствах, Азеф начал приторговывать теми секретами о революционной деятельности своих товарищей, которые ему были известны. 10 апреля 1893 г. он написал свое первое письмо в Департамент полиции. Это письмо носило характер предварительного прощупывания почвы. "Сим имею честь представить Вашему Высокопревосходительству, что месяца два назад здесь образовался кружок лиц – революционеров, задавшихся целью объединить в одно целое всех лиц, учащихся за границей, в различных городах, для того чтобы заняться посерьезнее литературой нелегальной и главным образом препровождать ее в Россию… Эти лица если не непосредственно, то окольным путем переписываются с лицами карлсруйского кружка…

Если мои сведения окажутся Вам необходимыми в дальнейшем, то я не откажусь их сообщать.

Готовый к услугам покорным Ваш слуга…"

Хотя письмо было анонимным, Департаменту полиции не составило труда установить личность добровольца. Запросили Ростов-на-Дону, полковник Страхов доложил: «Подозреваю, что это мой старый знакомый Азеф». Он охарактеризовал его как человека неглупого, пронырливого и отчаянно нуждающегося. После согласования с начальством заведующий 3-м делопроизводством Г. К. Седякин уведомил анонимного корреспондента о зачислении на службу: «Я думаю, что не ошибусь, называя вас господин Азеф».

По Департаменту полиции ходил анекдот, что не очень грамотный писарь, получив письмо из Карлсруэ, завел досье на «сотрудника из кастрюли». Но это одна из легенд. Первый том архивного дела заключен в голубую папку с лаконичной надписью: «Азеф». Позже появились агентурные псевдонимы: Виноградов, Раскин, Капустин, Филипповский.

Сначала услуги Азефа оценивалось в 50 рублей в месяц – именно столько запросил он сам. Скромность оплаты соответствовала незначительности сведений, которые можно было почерпнуть в студенческой среде. Став агентом-осведомителем Департамента полиции, он быстро передвинулся «влево», и уже в 1894–1895 гг. приобрел репутацию последовательного сторонника террористических методов борьбы. В студенческих кружках он постепенно создает себе заметное положение. Говорить на собраниях он не любит – он не «теоретик», а «практик». Но за налаживание различных технических дел берется охотно. Умело расширяет круг знакомств.