Лена, сжавшись в комочек, тряслась, сидя за своим столом, как осиновый лист. До нее наконец-то начало доходить, что она наделала. Получалось, что из-за ее глупой ошибки у Барсукова начались крупнейшие неприятности. Что с ней теперь будет? Она так увлеклась идеей Ольги Стоценко — подсунуть гадине Ритке газету, — что забыла обо всем на свете… А Барсуков человек злопамятный!

Риту так потрясли первые же услышанные фразы, что она забыла и о секретарше, и о газете.

— Ты думаешь, щенок, тебя вечно станет тянуть фонд «Возрождение России»? Думаешь, денежки партии так и будут течь в твой сраный «Гиацинт»? Нет, только пока твой папашка банкует, пригревшись под крылышком президента! А ведь и папашку… и самого президента в любой момент могут заменить на… кого-нибудь другого! У нас в стране незаменимых нет! А я настоящее доходное дело организовал!.. Какие возможности открывались!

— Прекратите орать, Барсуков! Вы уволены. Завтра утром я обращусь в соответствующие органы. Юрий Венедиктович, посмотрев отчетность по ювелирному цеху, который вы упорно называете фабрикой, я выяснил, что вы похитили уже больше шестидесяти пяти тысяч долларов! Такая липа… Неужели вы думали, что я настолько глуп?..

— Ах ты, гад! Да ты даже не представляешь, насколько ты глуп на самом деле! Жалкий придурок! Или скажешь, что не знаешь, сколько я брюликов твоей благоверной Олечке перетаскал? Или она не говорила? На солидный процент с каждой сделки потянет. Так что ты, чистоплюй, в доле! Не отмажешься.

— Вы негодяй, Барсуков. Я вам не верю.

— Ха, у нее спроси! А кроватку ты ей мя-агонькую купил. Мне понравилось. Пока ты с аферисткой Богдановой по грециям разъезжал, я у твоей жены место под бочком нагрел!

— Убирайтесь вон! — прорычал Влад.

— Не нравится? На газетку, почитай, что про тебя пишут!

— Вон!!!

Выскочивший из кабинета Барсуков едва не сбил с ног Риту. Окинув ее злобным многообещающим взглядом, он замедлил шаг, вскинул голову, тряхнув отлипшей от лысины прядью, и гордо удалился из приемной. Проходя мимо Лены, он прошипел:

— Дура безмозглая! Кровавыми слезами умоешься… Из-за тебя все!

Рита тихонько прошла к Владу. Он стоял лицом к окну и, держа в руке аппарат, разговаривал по телефону. Его голос был ровен и спокоен, но чувствовалось, что это стоит ему немалых усилий.

— Нет, Ольга. Это была последняя капля. Нет. Мне не нужны твои объяснения. И твое вранье. Я и раньше о многом догадывался, а теперь… Нет. Нет. Конечно, только развод. А при чем тут Рита? Ах, ее бывшая свекровь… Так вот чьих рук это дело? Нет. Довольно. Нет. Не приду. Прощай.

Опустив трубку на рычаги, он устало улыбнулся Рите:

— Слишком много для одного дня. Ты не находишь?

Она молча кивнула. Влад подошел и взял из ее руки газету. Взглянув на подчеркнутые строчки, он усмехнулся.

— Впрочем, у меня осталось еще одно дело, — сказал он и стремительно покинул кабинет.

Рита ринулась за ним.

— Лена, это вы принесли газеты мне и Маргарите?

— Я… — пролепетала секретарша.

— Кто вас попросил это сделать?

— Оля… Ольга Николаевна. Ваша жена.

— Она просила вас, — он замялся, но, поморщившись, продолжил, — следить за Маргаритой?

— И за вами… — жалобно прошептала девушка, словно бы еще надеясь, что чистосердечным признанием она смягчит свою вину и гроза пройдет стороной.

— Вы уволены. Идем, Рита. Я боюсь утонуть в грязи, которой, как оказалось, здесь слишком много!

Спускаясь по лестнице, Рита слышала отчаянные рыдания секретарши Леночки Козловой.

В последнее время, когда не ожидалось ни важных встреч, ни визитов, Рита иногда позволяла себе являться на работу, обходясь без делового костюма. Как раз сегодня так и случилось: на ней были черные джинсы, бирюзовый пушистый свитерок, удивительно оттенявший ее глаза, коротенькие сапожки и очень модная кожаная куртка с аппликациями. Апрель уже перевалил за половину, и в городе было тепло и почти совсем сухо.

— Ой, — растерянно сказала Рита, останавливаясь на ступенях и озираясь в поисках служебного автомобиля, — а я не вызвала Сергея. Я его домой отпустила… Обещала позвонить, когда понадобится. И забыла…

Машину водить она толком еще так и не научилась — других забот хватало. Она виновато посмотрела на Влада.

Он грустно улыбнулся и вдруг привлек к себе Риту. На них оглядывались редкие прохожие, а они все целовались и целовались, не в силах оторваться друг от друга, будто каждый искал в другом не только любви, но и поддержки в трудный час.

— Уж лучше быть, чем слыть, — сказал Влад, напускной бравадой скрывая охватившее его смущение.

— Что? — У Риты от волнения так кружилась голова, что она не могла поднять ставшие вдруг невероятно тяжелыми веки.

— Так Шекспир сказал. Уж лучше быть, чем слыть!

— Мне кажется, он прав.

Влад распахнул перед Ритой дверцу своих белых «Жигулей»:

— Карета подана, королева!

Рита скользнула на сиденье и достала из сумочки сигарету. Пальцы ее слегка дрожали.

Влад опустился на водительское место и, уронив руки на руль, надолго замолчал.