...Полушутя он замечал по этому поводу: „Мне уже ясно, что этим путем природа не будет способствовать дальнейшему видообразованию. Для этого нужно нечто большее“».

Что именно — он и хотел выяснить своими опытами.

Весь ученый мир считал тогда, что под влиянием условий культивирования у растений и животных могут появляться новые, передающиеся по наследству признаки.

Мендель первым стал проверять: а так ли это? И выяснил, что не так. Благоприобретенные признаки не передаются по наследству. Законы наследования совсем другие.

Когда появилась работа Дарвина «О происхождении видов», Мендель внимательно прочитал ее и сказал: «Это еще не все, еще чего-то не хватает!»

Дарвин тоже знал, что в его теории «чего-то» не хватает.

По Дарвину, вид изменится тогда, когда накопится много случайных изменений, передаваемых по наследству. В жизни изменения появляются не у всех растений или животных, а у некоторых. И они не накапливаются, а разбавляются. Ибо каждое скрещивание ведет к тому, что новый признак разделяется между потомками.

Мендель стал высаживать горох на своем участке и опылял каждый цветочек руками (10 тыс. растений!). Он брал растения с различным цветом зерен, различные по форме горошин, цвету, длине стебля, окраске бутонов и смешивал их, наблюдал, как, в каком поколении и в какой пропорции проявляются эти свойства. Для наблюдения Мендель взял у гороха семь признаков. Скрещивая растения между собой, он все время подсчитывал, с какой частотой передаются те или иные признаки по наследству.

Восемь цветений Мендель аккуратно обрывал пылинки с каждого растения и маленьким пинцетом наносил на каждый цветочек пыльцу с другого отобранного им растения. Каждое растение у него имело свой паспорт, все опыления тщательно записывались: от какого цветка на какое растение перенесена пыльца и когда и что из этого вышло у потомков в первом, втором, третьем и так вплоть до восьмого поколения. Он увидел, что одни выделенные признаки преобладают у потомков, а другие проявляются реже. Первые он назвал доминантными, т. е. господствующими, и обозначил их заглавными буквами латинского алфавита — А, В, С, D. Другие назвал рецессивными (скрытными) и обозначил их строчными буквами — а, b, с, d. Так делают генетики и сегодня.

Наблюдения эти привели к открытию Менделем закона передачи наследственности, который он записал так:

«В этом поколении наряду с доминирующими признаками вновь появляются также рецессивные со всеми их особенностями и притом в ясно выраженном среднем отношении 3:1».

По этому закону, наследственные признаки родителей передаются потомкам в соотношении 3:1 вне зависимости от внешних условий. Причем он сделал правильный вывод о том, что этот закон действителен для всего живого. «Единство плана развития органической жизни стоит вне сомнения», — писал он.

Наука подтвердила выводы Менделя. Конечно, не сразу. Много лет шла драматическая борьба за генетику. Но она победила. Правда, победа пришла только в 50-е гг. нашего века. Расчеты Менделя проверяли на ЭВМ, и они оказались точными.

Еще в 1865 г. Мендель доложил результаты своих опытов на заседании Брюннского общества естествоиспытателей. И его доклад был опубликован. Работа Менделя была разослана в 120 библиотек университетов крупнейших городов мира. Но прочитана она была только в трех местах, в том числе в Петербурге — русским ученым И. Ф. Шмальгаузеном. Ученые мира не заметили ее. Не обратил на нее внимания и Дарвин, хотя ему ее особенно недоставало.

Через 35 лет открытие Менделя повторили сразу трое ученых в разных странах. И вот тогда пришла слава, но Грегора Менделя уже не было...

Секретарь академика Дубинина пробудила меня от воспоминаний о Менделе, пригласив войти.

В кабинете Николая Петровича было очень просто. На стене висел всего один портрет советского генетика Николая Ивановича Вавилова. Столы были завалены книгами и рукописями.

Академик пригласил меня сесть и протянул руку за бумагой, которую я держал в руке. Усталым тоном он спросил:

— Ну, что у вас?

Машинально я протянул ему рукопись своей статьи. Дубинин взял ее и стал читать. Через несколько минут он с интересом взглянул на меня, но ничего не сказал. Статья моя была очень краткой. В ней я в тезисной форме высказывал свои мысли о новых археологических находках в Африке и о том, что генетика может дать к ним ключи. (В 1970 г. эта статья была опубликована в Трудах Всесоюзного совещания «Космос и эволюция организмов».)

Дубинин читал внимательно, долго. Затем, оторвавшись от рукописи, задумчиво посмотрел на меня и сказал:

— Скажите, все это вы сами придумали?

— Да, я сам.

Академик еще раз задумчиво посмотрел на меня, потом встал с кресла, подошел ко мне и, подав мне руку, сказал:

— Поздравляю, это ново и интересно.

Сколько бы я не жил, я никогда не забуду этой минуты. Я никак не рассчитывал на столь благожелательное отношение великого генетика к аутсайдеру в ней — археологу. Профессионалы не любят любителей.

В чем же была суть моих предложений?

Прежде чем говорить о них, продолжим беседу о законах генетики, о законах нашей наследственности, которые начал изучать великий Мендель.