Я подхватила из машины свою кошку, мы быстро миновали дворик и вошли в дом.

– Так то - каркадэ, а это липа! Пирожки с капустой с вечера остались...

– Я их не люблю...
– Я скривилась, переела их как-то, а теперь смотреть не могу. Меня аж передернуло от воспоминания.

– Ладно, с картошкой пирожки, с картошкой, я пошутила...
– созналась она, накрывая на стол.

– А я все думаю, в кого я такая... шутница...
– вздохнула я и плюхнулась на табуретку.

– В меня, вестимо...
– лукаво усмехнулась старушка.
– А как без этого? Скучно-то жить без шуток!

На чисто вымытой кухне никакой электроники, стол накрыт толстой клеенкой с вытертыми углами, да и остальная мебель... постарше меня будет. Да что там мебель, самодельные подушечки, которые лежали на табуретках и стульях, были связаны из старых вискозных платьев, которые бабушка нарезала на тонкие разноцветные полоски, превращая в пряжу, чтобы потом вязать из них нужные в хозяйстве мелочи. Помнится, мама говорила, что эти поделки старше меня лет на десять, так что бабушкину кухню можно смело считать мостом во времени.

– Ба, тебе одной не скучно?
– спросила я, оглядев неизменную из года в год обстановку.

– Нет, сейчас придет Захаровна, в картишки перекинемся. Да и так девчонки забегают...

Я представила себе ее "девчонок" в платочках с клюками и "бадиками", все как одна за семьдесят, наперегонки забегающих к бабуле перекинуться в картишки - и захохотала.

Бабушка беззлобно прыснула вслед:

– Смейся, смейся, тело постареет, а душа-то нет!

Дело было к ночи. Я потерла слипающиеся глаза, зевнула прикрыв ладошкой рот и откинулась на прохладную стенку за спиной. Как бы кофе выпить хотя бы малюсенькую чашечку. Липа, это конечно хорошо и говорят даже полезно, но...

На меня последнее время частенько накатывали приступы необъяснимой хандры, и тогда я старалась исчезнуть из общества или как можно меньше общаться с людьми, боясь выплеснуть на них свое раздражение и недовольство.

Мне как раз приснился сон, что я выбрала и купила детские лыжные штанишки, ярко оранжевые, с классными кожаными вставками на поясе и карманах. Полинка из отдела рекламы, которая заодно работала в редакции интерактивным сонником, зуб давала, что этот сон к рождению сына. Вот я и сообщила Юрке радостную весть.

Эээхх... И что человеку только надо?!

В дверях появилась сгорбленная непосильными трудами фигура Захаровны, бабушкиной подружки вероятно с ясельного возраста. Жизнь на их примере показала, что к старости надо иметь не кучу внуков и ворчащего деда под боком, а подругу - единомышленницу!

Все-то они вместе: и в колхозе работали, и позже выживали, когда раз в год платили, детей и внуков вырастили, мужей схоронили. Сейчас вон друг дружке помогают - нас из города не дождешься...

Ба, заметив подружку, вынула из-за старенького "Орска" удивительную бутылку - великана, видимо из прадедушкиных запасов, так как такое теперь только в музее увидеть можно и решительно выставила ее на стол.

– Хотела на "Рожество" придержать, но тут внучка приехала...

Выпустив Тучку за дверь на свидание с местными Барсиками, я присоединилась к дамам уже накрывшим стол тарелками с вареной молодой картошечкой и ароматными разносолами из бабушкиного погреба, поверх которых лежали зонтики укропа и листики вишни...

– А зачем мне мужчина?
– кичливо сказала я, когда со старушками как следует "напробовалась" малиновой наливки, а бабульки решили разобраться в причинах моего несостоявшегося брака.

– Что значит зачем?
– изумилась Захаровна, скрюченными пальцами придвигая к себе тарелку.
– А каково бабе без мужика?

Меня повело на детальное раздумье:

– Хорошо!
– заявила я с интонацией профессора философии.
– Давай разберемся по пунктам. Деньги? Я сама могу себя обеспечить и обеспечиваю всю свою жизнь. Общение? Большинство моих знакомых - мужчины. Меня порой тошнит от мужского общества. Помощь? Я в состоянии нанять людей, которые все выполнят все, что мне нужно. Постель? Уж как-нибудь обойдусь! Да и завести себе такого на пару ночек не составит труда!

– Фемиништка несчастная, - выдохнула бабушка как выругалась.
– Так и останешься в девках до конца дней своих. Как последняя дура.

– Не останется!
– заключила Захаровна.
– Мужики бегають от кого?
– глубокомысленно спросила умудренная годами дама.

Я пожала плечами - кто их разберет, за кем они бегают!

– От тех, кто за ними охотится! Отъ! Они сами охотиться должны!
– подводя итог, подняла палец Захаровна.

– Я не охотилась... Я просто думала, что он относится ко мне так, как я к нему...
– лепетала я жалкие оправдания перед беспристрастным судом бабушек.