Проезжаю мимо здания «Медиа ИНМО», и невольно заглядываю в окна 7 и 8 этажов. Свет горит в двух кабинетах, где, скорее всего, еще трудятся работяги, желающие получить премию.

Или трудится Катя.

Ох, черт, нет. Нельзя о ней думать – это запретно. Нельзя, нельзя, нельзя… Говорят, самовнушение – это сильная штука, но сейчас оно почему-то не работает.

Смотри на дорогу и продолжай ехать дальше.

Я пытаюсь сосредоточиться на дороге, которая все тянется и тянется. Мне нужно домой. Там меня будет ждать Лана, которая запрыгнет мне на шею, и обнимет своими маленькими ручками. Я буду в окружении любви и тепла.

Но тебе нужны эти чувства не только от Ланы.

Да, я знаю, но также я знаю, что от Кати мне их точно теперь не получить. И это меня убивает.

Перестраиваю машину ближе к обочине и замечаю девушку, которая, обняв себя руками, идет под дождем, да еще и в ветер. Это не дело. Я останавливаю машину и открываю боковое окно.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я, перекрикивая ливень и проезжающие машины.

Светлые волосы закрывают ее профиль, и из-за этого я не могу рассмотреть ее лицо. Девушка поворачивает свою голову, и в ней я узнаю Катю.

Вспомнишь, как говорится, оно и нагрянет.

Я медленно сглатываю, и пытаюсь решить, что же делать раньше. В моей маленькой панике есть вариант быстро свалить, но, черт возьми, она слишком мне нужна.

– Я промочу тебе сиденье, – бурчит она.

– Ничего страшного, – отвечаю я. Так, пора брать все в свои руки. Это мой шанс. – Садись давай, нечего девушке ходить одной. Тем более в такую погоду. Помнишь, что случилось в тот раз…? – %Запрещено цензурой%, поздравляю тебя, ты только что провалил свой шанс. Придурок.

Катя холодным взглядом обжигает меня, но я никак не реагирую. Она должна быть рядом со мной. Тогда, сейчас, всю жизнь.

– Хорошо, – глухо говорит она, открывая дверь.

Я незаметно делаю вздох, пока она усаживается. Когда Катя закрыла дверь, я выруливаю на дорогу. Может, спросить ее о чем-нибудь? Как удивительно, сейчас тебе не о чем поговорить с тем человеком, с которым когда-то ты мог говорить на любые темы свободно, не стесняясь. И это разрывает меня на куски, бросает в бездну, но только одно ее присутствие дает мне сил. Я не хочу, чтобы заканчивалась дорога.

Мы с Катей в студенческие годы могли кататься всю ночь напролет, не волнуясь о времени. Я восхищался ее индивидуальностью, полученной болью, но она привлекала меня, как никто другой. Чувствовалась эта горчинка в наших отношениях, за которую я и полюбил Катю. Но… Люблю ли я ее до сих пор? Она потерялась, а единственное, что осталось от нее прошедшей это глаза. Потерянные, пустые и одинокие.

– Почему пешком? – решил спросить я ее, когда мы остановились на светофоре.

Катя отвернула свою голову к окну, видимо, не желая рассказывать мне что-то. Она поджала губы и обняла себя руками. Защитная реакция. Угу, мы уже это когда-то проходили.

– Бензин закончился, – пробормотала Катя в воротник своего легкого пальто.

Нежелание признавать какое-либо поражение. Было дело.

– Странно, что ты не позвонила в такси. Или Олегу, – как бы мне не хотелось связывать ее с Олегом, но ворчливый ревнивец просыпается в Катином присутствии. И это меня раздражает.

Она молчала, скорее всего, думая о чем-то своем. Время от времени я поглядывал на нее боковым зрением, стараясь уловить реакцию, смотря на ее исхудалые руки и лицо. Щеки уже чуть впали, показывая высокие скулы, которые раньше и так были видны. Катя стала выглядеть по-королевски. Сногсшибательная одежда, дорогие украшения, да даже изменения во всем ее теле – я не узнавал ее. Но она меня не пугала. Никогда. Даже сейчас, созерцая ее новый облик, я видел то, чего никто не смог бы заметить: перенапряжение в ее организме, чувство одиночества и какая-то озабоченность.

Я всегда удивлялся, почему люди не замечают истинное лицо какого-нибудь человека. Все почему-то думают, что тайна глубоко зарыта в душе, но на самом-то деле все на поверхности. Посмотрите на поведение. Посмотрите в глаза. Вы все узнаете.

Говорят, что глаза – это зеркало души. Так загляните в него! Не нужно копаться в чьем-то дерьме.

– Через четыре перекрестка находится ресторан. Остановишься около него, пожалуйста.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – вырвалось у меня изо рта.

С минуту Катя помолчала, обдумывая свои дальнейшие слова, как думаю.

– Того же самого я хотела от тебя, – в какой-то момент говорит она.

Прикусываю губу, стараясь понять всю бездарность нашей ситуации.

Не исправить.

Ничего нельзя изменить. Это безысходность. Так тошно и противно. И грустно. И не счастливо.

– Я хотел чего-то большего для нас, чего-то лучшего, – мы снова стоим на светофоре. Поставив свой локоть на подлокотник, я прикусил кулак.

– Не было никаких «нас», – бесчувственно заявляет Катя.