Шрифт:
| With these talents, and his interest at home, there was little doubt that his lordship would rise to the highest dignities in his profession. | Нельзя было сомневаться, что, обладая такими талантами и таким положением на родине, его милость достигнет на своем поприще высших ступеней. |
| The lady, his wife, felt that courts were her sphere, and her wealth enabled her to receive splendidly in those continental towns whither her husband's diplomatic duties led him. | Миледп, его жена, чувствовала себя созданной для придворной жизни; ее средства давали ей возможность устраивать роскошные приемы в тех европейских городах, куда призывали мужа его дипломатические обязанности. |
| There was talk of appointing him minister, and bets were laid at the Travellers' that he would be ambassador ere long, when of a sudden, rumours arrived of the secretary's extraordinary behaviour. At a grand diplomatic dinner given by his chief, he had started up and declared that a pate de foie gras was poisoned. | Шли толки о назначении его посланником, у "Путешественников" держали даже пари, что он вскоре будет послом, когда вдруг разнесся слух о странном поведении секретаря посольства: на большом дипломатическом обеде он вдруг вскочил и заявил, что pate de foie gras {Паштет из гусиной печенки (франц.).} отравлен. |
| He went to a ball at the hotel of the Bavarian envoy, the Count de Springbock-Hohenlaufen, with his head shaved and dressed as a Capuchin friar. | Затем он явился на бал в дом баварского посланника, графа Шпрингбок-Гогенлауфена, с бритой головой и в костюме капуцина. |
| It was not a masked ball, as some folks wanted to persuade you. | А между тем это был отнюдь не костюмированный бал, как потом уверяли. |
| It was something queer, people whispered. | – Тут что-то неладно, - шептала молва. |
| His grandfather was so. | – С его дедом было то же самое. |
| It was in the family. | Это у них в семье. |
| His wife and family returned to this country and took up their abode at Gaunt House. | Его супруга и дети вернулись на родину и поселились в Гонт-Хаусе. |
| Lord George gave up his post on the European continent, and was gazetted to Brazil. | Лорд Джордж оставил свой пост на европейском континенте и был послан, как извещала "Газета", в Бразилию. |
| But people knew better; he never returned from that Brazil expedition--never died there--never lived there--never was there at all. | Но людей не обманешь: он никогда не возвращался из поездки в Бразилию, никогда не умирал там, никогда не жил там и даже никогда там не был. |
| He was nowhere; he was gone out altogether. | Его, в сущности, нигде не было: он исчез. |
| "Brazil," said one gossip to another, with a grin--"Brazil is St. John's Wood. | – Бразилия, - передавал с усмешкою один сплетник другому, - Бразилия - это Сен-Джонс-Вуд. |
| Rio de Janeiro is a cottage surrounded by four walls, and George Gaunt is accredited to a keeper, who has invested him with the order of the Strait-Waistcoat." | Рио-де-Жанейро - это домик, окруженный высокой стеной; и Джордж Гонт аккредитован при надзирателе, который наградил его орденом Смирительной рубашки. |
| These are the kinds of epitaphs which men pass over one another in Vanity Fair. | Такими эпитафиями удостаивают друг друга люди на Ярмарке Тщеславия. |
| Twice or thrice in a week, in the earliest morning, the poor mother went for her sins and saw the poor invalid. | Два или три раза в неделю, рано утром, бедная мать, казнясь за грехи, ездила навещать беднягу. |
| Sometimes he laughed at her (and his laughter was more pitiful than to hear him cry); sometimes she found the brilliant dandy diplomatist of the Congress of Vienna dragging about a child's toy, or nursing the keeper's baby's doll. | Иногда он смеялся при виде ее (и этот смех был для матери горше слез). Иногда она заставала этого блестящего денди, участника Венского конгресса, за игрой: он возил по полу деревянную лошадку или нянчил куклу маленькой дочки надзирателя. |
| Sometimes he knew her and Father Mole, her director and companion; oftener he forgot her, as he had done wife, children, love, ambition, vanity. | Иногда он узнавал свою мать и отца Моля, ее духовника и спутника; но чаще он забывал о ней, как забыл жену, детей, любовь, честолюбие, тщеславие. |
| But he remembered his dinner-hour, and used to cry if his wine-and-water was not strong enough. | Зато он помнил час обеда и ударялся в слезы, если его вино слишком разбавляли водой. |
| It was the mysterious taint of the blood; the poor mother had brought it from her own ancient race. | В его крови гнездилась таинственная отрава: бедная мать принесла ее из своего древнего рода. |
| The evil had broken out once or twice in the father's family, long before Lady Steyne's sins had begun, or her fasts and tears and penances had been offered in their expiation. | Зло это уже дважды заявляло о себе в семье ее отца, задолго до того, как леди Стайн согрешила и начала искупать свои грехи постом, слезами и молитвами. |
| The pride of the race was struck down as the first-born of Pharaoh. | Г ордость рода была сражена, подобно первенцу фараона. |
| The dark mark of fate and doom was on the threshold--the tall old threshold surmounted by coronets and caned heraldry. | Темное пятно роковой гибели легло на этот порог - высокий старинный порог, осененный коронами и резными гербами. |
| The absent lord's children meanwhile prattled and grew on quite unconscious that the doom was over them too. | Между тем дети отсутствующего лорда беспечно росли, не ведая, что и над ними тяготеет рок. |
| First they talked of their father and devised plans against his return. | Первое время они говорили об отце и строили планы о его возвращении. |
| Then the name of the living dead man was less frequently in their mouth--then not mentioned at all. | Затем имя живого мертвеца стало упоминаться все реже и, наконец, совсем забылось. |
| But the stricken old grandmother trembled to think that these too were the inheritors of their father's shame as well as of his honours, and watched sickening for the day when the awful ancestral curse should come down on them. | Но убитая горем бабка трепетала при мысли, что эти дети унаследуют отцовский позор, так же как и его почести, и с болью ожидала того дня, когда на них обрушится ужасное проклятие предков. |
| This dark presentiment also haunted Lord Steyne. | Такое же мрачное предчувствие преследовало и лорда Стайна. |
| He tried to lay the horrid bedside ghost in Red Seas of wine and jollity, and lost sight of it sometimes in the crowd and rout of his pleasures. | Он пытался утопить в Красном море вина и веселья страшный призрак, стоявший у его ложа; иногда ему удавалось ускользнуть от него в толпе, потерять его в вихре удовольствий. |
| But it always came back to him when alone, and seemed to grow more threatening with years. | Но стоило лорду Стайну остаться одному, как призрак возвращался, и с каждым годом он, казалось, становился неотвязнее. |
| "I have taken your son," it said, "why not you? | "Я взял твоего сына, - говорил он. – Почему я не могу взять тебя? |
| I may shut you up in a prison some day like your son George. | Я могу заключить тебя в тюрьму, как твоего сына Джорджа. |
| I may tap you on the head to-morrow, and away go pleasure and honours, feasts and beauty, friends, flatterers, French cooks, fine horses and houses--in exchange for a prison, a keeper, and a straw mattress like George Gaunt's." | Завтра же я могу прикоснуться к твоей голове -и тогда прощай все удовольствия и почести, пиры, красота, друзья, льстецы, французские повара, прекрасные лошади, дома, - вместо этого тебе дадут тюрьму, сторожа и соломенный тюфяк, как Джорджу Гонту". |
| And then my lord would defy the ghost which threatened him, for he knew of a remedy by which he could baulk his enemy. | И тогда милорд бросал вызов грозившему ему призраку; ибо ему было известно средство, как обмануть врага. |
| So there was splendour and wealth, but no great happiness perchance, behind the tall caned portals of Gaunt House with its smoky coronets and ciphers. | Итак, роскошь и великолепие царили за резными порталами Гонт-Хауса с его закоптелыми коронами и вензелями, но счастья там не было. |
| The feasts there were of the grandest in London, but there was not overmuch content therewith, except among the guests who sat at my lord's table. | Здесь давались самые роскошные в Лондоне пиры, но удовольствие они доставляли только гостям, сидевшим за столом милорда. |
| Had he not been so great a Prince very few possibly would have visited him; but in Vanity Fair the sins of very great personages are looked at indulgently. | Если бы он не был таким знатным вельможей, очень немногие посещали бы его, но на Ярмарке Тщеславия снисходительно смотрят на грехи великих особ. |
| "Nous regardons a deux fois" (as the French lady said) before we condemn a person of my lord's undoubted quality. | Nous regardons a deux fois {Мы еще очень и очень подумаем (франц.).} (как говорила одна француженка), прежде чем осудить такую особу, как милорд. |
| Some notorious carpers and squeamish moralists might be sulky with Lord Steyne, but they were glad enough to come when he asked them. | Некоторые записные критики и придирчивые моралисты бранили лорда Стайна, но, несмотря на это, всегда рады были явиться, когда он приглашал их. |
| "Lord Steyne is really too bad," Lady Slingstone said, "but everybody goes, and of course I shall see that my girls come to no harm." | – Лорд Стайн просто невозможен, - говорила леди Слингстон, - но все у него бывают, и я, конечно, послежу за моими девочками, чтобы с ними там ничего не случилось. |
| "His lordship is a man to whom I owe much, everything in life," said the Right Reverend Doctor Trail, thinking that the Archbishop was rather shaky, and Mrs. Trail and the young ladies would as soon have missed going to church as to one of his lordship's parties. | – Я обязан его милости всем в жизни, - говорил преподобный доктор Трэйл, думая о том, что архиепископ сильно сдал; а миссис Трэйл и ее юные дочери готовы были скорее пропустить службу в церкви, чем хотя бы один из вечеров его милости. |
| "His morals are bad," said little Lord Southdown to his sister, who meekly expostulated, having heard terrific legends from her mamma with respect to the doings at Gaunt House; "but hang it, he's got the best dry Sillery in Europe!" | – У этого человека нет ничего святого, -говорил маленький лорд Саутдаун сестре, которая обратилась к нему с кротким увещанием, так как мать передавала ей страшные россказни о том, что творится в Гонт-Хаусе, - но у него, черт возьми, подается самое лучшее в Европе сухое силери. |
| And as for Sir Pitt Crawley, Bart.--Sir Pitt that pattern of decorum, Sir Pitt who had led off at missionary meetings--he never for one moment thought of not going too. | Что касается сэра Питта Кроули, баронета, то сэру Питту, этому образцу порядочности, сэру Питту, который вел миссионерские собрания, ни на минуту не приходило в голову отказываться от посещений Гонт-Хауса. |
| "Where you see such persons as the Bishop of Ealing and the Countess of Slingstone, you may be pretty sure, Jane," the Baronet would say, "that we cannot be wrong. | – Там, где встречаешься с такими особами, как епископ Илингский и графиня Слингстон, там, будьте уверены, Джейн, - говорил баронет, - не может быть задета наша честь. |
| The great rank and station of Lord Steyne put him in a position to command people in our station in life. | Высокий ранг и положение лорда Стайна дают ему право властвовать над людьми нашего положения. |
| The Lord Lieutenant of a County, my dear, is a respectable man. | Лорд-наместник графства - уважаемое лицо, дорогая моя. |
| Besides, George Gaunt and I were intimate in early life; he was my junior when we were attaches at Pumpernickel together." | Кроме того, мы когда-то дружили с Джорджем Гонтом; я был первым, а он вторым атташе при пумперникельском посольстве. |
| In a word everybody went to wait upon this great man--everybody who was asked, as you the reader (do not say nay) or I the writer hereof would go if we had an invitation. | Одним словом, все бывали у этого великого человека, - все, кого он приглашал. Точно так же и вы, читатель (не возражайте, все равно не поверю), и я, автор, отправились бы туда, если бы получили приглашение. |
| CHAPTER XLVIII | ГЛАВА XLVIII, |
| In Which the Reader Is Introduced to the Very Best of Company | в которой читателя вводят в высшее общество |
| At last Becky's kindness and attention to the chief of her husband's family were destined to meet with an exceeding great reward, a reward which, though certainly somewhat unsubstantial, the little woman coveted with greater eagerness than more positive benefits. | Наконец любезность и внимание Бекки к главе семьи ее мужа увенчались чрезвычайной наградой - наградой хотя, конечно, и не материальной, но которой маленькая женщина добивалась более усердно, чем каких-нибудь осязаемых благ. |
| If she did not wish to lead a virtuous life, at least she desired to enjoy a character for virtue, and we know that no lady in the genteel world can possess this desideratum, until she has put on a train and feathers and has been presented to her Sovereign at Court. | Если она и не питала склонности к добродетельной жизни, то желала пользоваться репутацией добродетельной особы, а мы знаем, что в светском обществе ни одна женщина не достигнет этой желанной цели, пока не украсит себя шлейфом и перьями и не будет представлена ко двору своего монарха. |
| From that august interview they come out stamped as honest women. | С этого августейшего свидания она уходит честной женщиной. |
| The Lord Chamberlain gives them a certificate of virtue. | Лорд-камергер выдает ей свидетельство о добродетели. |
| And as dubious goods or letters are passed through an oven at quarantine, sprinkled with aromatic vinegar, and then pronounced clean, many a lady, whose reputation would be doubtful otherwise and liable to give infection, passes through the wholesome ordeal of the Royal presence and issues from it free from all taint. | И как сомнительные товары или письма проходят в карантине сквозь печь, после чего их опрыскивают ароматическим уксусом и объявляют очищенными, так и многие леди, имеющие сомнительную репутацию и разносящие заразу, пройдя через целительное горнило королевского присутствия, выходят оттуда чистые, как стеклышко, без малейшего пятна. |
| It might be very well for my Lady Bareacres, my Lady Tufto, Mrs. Bute Crawley in the country, and other ladies who had come into contact with Mrs. Rawdon Crawley to cry fie at the idea of the odious little adventuress making her curtsey before the Sovereign, and to declare that, if dear good Queen Charlotte had been alive, she never would have admitted such an extremely ill-regulated personage into her chaste drawing-room. | Пусть миледи Бейракрс, миледи Тафто, миссис Бьют Кроули в своем Хэмшнпре и другие подобные им дамы, лично знавшие миссис Родон Кроули, кричат: "Позор!" - при мысли о том, что эта мерзкая авантюристка склонится в реверансе перед монархом, и пусть заявляют, что, будь жива добрая королева Шарлотта, она никогда не потерпела бы такой испорченной особы в своей целомудренной гостиной. |
| But when we consider that it was the First Gentleman in Europe in whose high presence Mrs. Rawdon passed her examination, and as it were, took her degree in reputation, it surely must be flat disloyalty to doubt any more about her virtue. | Но если мы примем в соображение, что миссис Родон подверглась испытанию в присутствии первого джентльмена Европы и выдержала, так сказать, экзамен на репутацию, то, право же, будет явным нарушением верноподданнических чувств сомневаться и дальше в ее добродетели. |
| I, for my part, look back with love and awe to that Great Character in history. | Я, со своей стороны, с любовью и благоговением оглядываюсь на эту великую историческую личность. |
| Ah, what a high and noble appreciation of Gentlewomanhood there must have been in Vanity Fair, when that revered and august being was invested, by the universal acclaim of the refined and educated portion of this empire, with the title of Premier Gentilhomme of his Kingdom. | И как же высоко мы ценим на Ярмарке Тщеславия благородное звание джентльмена, если это высокочтимое августейшее лицо по единодушному решению лучшей и образованнейшей части населения было облечено титулом "Первого Джентльмена" своего королевства. |
| Do you remember, dear M--, oh friend of my youth, how one blissful night five-and-twenty years since, the | Помнишь ли, дорогой М., о друг моей юности, как в некий счастливый вечер, двадцать пять лет тому назад, когда на сцене шел |
| "Hypocrite" being acted, Elliston being manager, Dowton and Liston performers, two boys had leave from their loyal masters to go out from Slaughter-House School where they were educated and to appear on Drury Lane stage, amongst a crowd which assembled there to greet the king. THE KING? | "Тартюф" в постановке Элпстона и с Дотоном и Листоном в главных ролях, два мальчика получили от верноподданных учителей разрешение уйти из школы Живодерни, где они учились, чтобы присоединиться к толпе на сцене Друри-лейнского театра, собравшейся приветствовать короля. Короля? |
| There he was. | Да, это был он. |
| Beefeaters were before the august box; the Marquis of Steyne (Lord of the Powder Closet) and other great officers of state were behind the chair on which he sat, HE sat--florid of face, portly of person, covered with orders, and in a rich curling head of hair--how we sang God save him! | Лейб-гвардейцы стояли перед высочайшей ложей; маркиз Стайн (лорд Пудреной комнаты) и другие государственные сановники толпились за его креслом, а он сидел толстый, румяный, увешанный орденами, в пышных локонах. Как мы пели "Боже, храпи короля!". |
| How the house rocked and shouted with that magnificent music. | Как все здание сотрясалось и гремело от великолепной музыки! |
| How they cheered, and cried, and waved handkerchiefs. | Как все надрывались, кричали "ура!" и махали носовыми платками! |
| Ladies wept; mothers clasped their children; some fainted with emotion. | Дамы плакали, матери обнимали детей, некоторые падали в обморок от волнения. |
| People were suffocated in the pit, shrieks and groans rising up amidst the writhing and shouting mass there of his people who were, and indeed showed themselves almost to be, ready to die for him. | Народ задыхался в партере, крик и стон стояли над волнующейся, кричащей толпой, выражавшей такую готовность - и чуть ли не в самом деле готовой - умереть за него. |
| Yes, we saw him. | Да, мы видели его. |
| Fate cannot deprive us of THAT. | Этого судьба у нас не отнимет. |
| Others have seen Napoleon. | Другие видели Наполеона. |
| Some few still exist who have beheld Frederick the Great, Doctor Johnson, Marie Antoinette, &c.--be it our reasonable boast to our children, that we saw George the Good, the Magnificent, the Great. | На свете живут люди, которые видели Фридриха Великого, доктора Джонсона, Марию-Антуанетту... Так скажем своим детям без ложного хвастовства, что мы видели Георга Доброго, Великолепного, Великого. |
| Well, there came a happy day in Mrs. Rawdon Crawley's existence when this angel was admitted into the paradise of a Court which she coveted, her sister-in-law acting as her godmother. | Итак, в жизни миссис Родон Кроули настал счастливый день, когда этот ангел был допущен в придворный рай, о котором он так мечтая. Невестка была как бы ее крестной матерью. |
| On the appointed day, Sir Pitt and his lady, in their great family carriage (just newly built, and ready for the Baronet's assumption of the office of High Sheriff of his county), drove up to the little house in Curzon Street, to the edification of Raggles, who was watching from his greengrocer's shop, and saw fine plumes within, and enormous bunches of flowers in the breasts of the new livery-coats of the footmen. | В назначенный день сэр Питт с женой в большой фамильной карете (недавно заказанной по случаю ожидаемого получения баронетом высокой должности шерифа в своем графстве) подкатили к маленькому домику на Керзон-стрит, в назидание Реглсу, который, наблюдая из своей зеленной, увидал роскошные перья внутри кареты и огромные бутоньерки на груди лакеев в новых ливреях. |
| Sir Pitt, in a glittering uniform, descended and went into Curzon Street, his sword between his legs. | Сэр Питт в блестящем мундире, со шпагой, болтающейся между ног, вышел из кареты и направился в дом. |
| Little Rawdon stood with his face against the parlour window-panes, smiling and nodding with all his might to his aunt in the carriage within; and presently Sir Pitt issued forth from the house again, leading forth a lady with grand feathers, covered in a white shawl, and holding up daintily a train of magnificent brocade. | Маленький Родон прильнул лицом к окну гостиной и, улыбаясь, кивал изо всех сил тетушке, сидевшей в карете. Вскоре Питт снова появился, ведя леди в пышных перьях на голове, закутанную в белую шаль и изящно поддерживающую свой шлейф из великолепной парчи. |
| She stepped into the vehicle as if she were a princess and accustomed all her life to go to Court, smiling graciously on the footman at the door and on Sir Pitt, who followed her into the carriage. | Она вошла в карету, словно принцесса, привыкшая всю жизнь ездить ко двору, и милостиво улыбнулась лакею, распахнувшему перед ней дверцы, и сэру Питту, который сел вслед за ней. |
| Then Rawdon followed in his old Guards' uniform, which had grown woefully shabby, and was much too tight. | Затем появился Родон в своем старом гвардейском мундире, который уже порядочно поистрепался и был ему тесен. |
| He was to have followed the procession and waited upon his sovereign in a cab, but that his good-natured sister-in-law insisted that they should be a family party. The coach was large, the ladies not very big, they would hold their trains in their laps--finally, the four went fraternally together, and their carriage presently joined the line of royal equipages which was making its way down Piccadilly and St. James's Street, towards the old brick palace where the Star of Brunswick was in waiting to receive his nobles and gentlefolks. | Он должен был замыкать процессию и прибыть с визитом к своему монарху в наемном экипаже, но добрая невестка настояла на том, что они все поедут по-семейному: карета просторная, дамы не слишком полные и могут держать шлейфы на коленях, - в конце концов все четверо отбыли вместе. Их карета скоро присоединилась к веренице верноподданнических экипажей, двигавшихся по Пикадилли и Сент-Джеймс-стрит по направлению к старому кирпичному дворцу, где "Брауншвейгская Звезда" готовился к приему своего дворянства и знати. |
| Becky felt as if she could bless the people out of the carriage windows, so elated was she in spirit, and so strong a sense had she of the dignified position which she had at last attained in life. | Бекки готова была из окна кареты благословлять всех прохожих: в таком приподнятом состоянии духа находилась она и так сильно было в ней сознание того высокого положения, какого она, наконец, достигла. |
| Even our Becky had her weaknesses, and as one often sees how men pride themselves upon excellences which others are slow to perceive: how, for instance, Comus firmly believes that he is the greatest tragic actor in England; how Brown, the famous novelist, longs to be considered, not a man of genius, but a man of fashion; while Robinson, the great lawyer, does not in the least care about his reputation in Westminster Hall, but believes himself incomparable across country and at a five-barred gate--so to be, and to be thought, a respectable woman was Becky's aim in life, and she got up the genteel with amazing assiduity, readiness, and success. | Увы, даже у нашей Бекки были свои слабости. Как часто люди гордятся такими качествами, которых другие не замечают в них! Например, Комус твердо убежден, что он самый великий трагик в Англии; Браун, знаменитый романист, мечтает прославиться не как видный писатель, а как светский человек; Робинсон, известный юрист, нисколько не дорожит своей репутацией в Вестминстер-холле, но считает себя несравненным спортсменом и наездником. Так и Бекки поставила себе целью быть и считаться респектабельной женщиной и добивалась этой цели с удивительным упорством, находчивостью и успехом. |
| We have said, there were times when she believed herself to be a fine lady and forgot that there was no money in the chest at home--duns round the gate, tradesmen to coax and wheedle--no ground to walk upon, in a word. | Как уже говорилось, временами она готова была и сама вообразить себя светской леди, забывая, что дома у нее в шкатулке нет ни гроша, что кредиторы толпятся у ворот, поставщиков приходится уговаривать и умасливать, - словом, что у нее нет твердой почвы под ногами. |
| And as she went to Court in the carriage, the family carriage, she adopted a demeanour so grand, self-satisfied, deliberate, and imposing that it made even Lady Jane laugh. | И вот сейчас, отправляясь в карете - в фамильной карете! – ко двору, она приняла такой величественный, самодовольный, непринужденный и внушительный вид, что это вызвало улыбку даже у леди Джейн. |
| She walked into the royal apartments with a toss of the head which would have befitted an empress, and I have no doubt had she been one, she would have become the character perfectly. | Она вошла в королевские покои, высоко подняв голову, как подобало бы королеве; и если бы Бекки сделалась королевой, я не сомневаюсь, она бесподобно сыграла бы свою роль. |
| We are authorized to state that Mrs. Rawdon Crawley's costume de cour on the occasion of her presentation to the Sovereign was of the most elegant and brilliant description. | Мы можем сказать с полной ответственностью, что costume de cour {Придворный туалет (франц.).} миссис Родон Кроули по случаю ее представления ко двору был чрезвычайно элегантен и блестящ. |
| Some ladies we may have seen--we who wear stars and cordons and attend the St. James's assemblies, or we, who, in muddy boots, dawdle up and down Pall Mall and peep into the coaches as they drive up with the great folks in their feathers--some ladies of fashion, I say, we may have seen, about two o'clock of the forenoon of a levee day, as the laced-jacketed band of the Life Guards are blowing triumphal marches seated on those prancing music-stools, their cream-coloured chargers--who are by no means lovely and enticing objects at that early period of noon. | Многие леди, которых мы видим, - мы, кто носит лепты и звезды и присутствует на сент-джеймских приемах, или же мы, кто топчется в грязных сапогах по тротуарам Пэл-Мэл и заглядывается в окна проезжающих карет на нарядную публику в шелках и перьях, - многие светские леди, повторяю, которых мы видим в дни утренних приемов около двух часов пополудни, когда оркестр лейб-гвардии в расшитых галуном мундирах играет триумфальные марши, сидя на своих буланых скакунах, как на живых табуретах - многие леди вовсе не восхищают нас своей красотой в это раннее время дня. |
| A stout countess of sixty, decolletee, painted, wrinkled with rouge up to her drooping eyelids, and diamonds twinkling in her wig, is a wholesome and edifying, but not a pleasant sight. | Какая-нибудь расплывшаяся графиня шестидесяти лет, декольтированная, подкрашенная, морщинистая и нарумяненная до самых век, со сверкающими брильянтами в парике, представляет зрелище скорее полезное и поучительное, чем привлекательное. |
| She has the faded look of a St. James's Street illumination, as it may be seen of an early morning, when half the lamps are out, and the others are blinking wanly, as if they were about to vanish like ghosts before the dawn. | Выглядит она как Сент-Джеймс-стрит ранним утром, когда половина фонарей погасла, а другая половина пугливо мерцает, словно духи, приготовившиеся бежать перед рассветом. |
| Such charms as those of which we catch glimpses while her ladyship's carriage passes should appear abroad at night alone. | Такие прелести, какие наш взгляд улавливает в проезжающей мимо карете ее милости, должны были бы показаться на улице только ночью. |
| If even Cynthia looks haggard of an afternoon, as we may see her sometimes in the present winter season, with Phoebus staring her out of countenance from the opposite side of the heavens, how much more can old Lady Castlemouldy keep her head up when the sun is shining full upon it through the chariot windows, and showing all the chinks and crannies with which time has marked her face! | Если днем даже Цинтия кажется бледной, - ибо именно такой приходилось нам наблюдать ее в нынешнем зимнем сезоне, когда Феб нахально заглядывался на нее с неба, - то как же может леди Каслмоулди высоко держать голову, когда солнце глядит в окно кареты, беспощадно выводя на свет божий все морщины и гусиные лапки, которыми время избороздило ее лицо? |
| No. Drawing-rooms should be announced for November, or the first foggy day, or the elderly sultanas of our Vanity Fair should drive up in closed litters, descend in a covered way, and make their curtsey to the Sovereign under the protection of lamplight. | Нет, в придворных гостиных нужно устраивать приемы в ноябре или в туманный день; а может быть, престарелые султанши нашей Ярмарки Тщеславия должны передвигаться в закрытых носилках, выходить из них закутанными и делать свои реверансы монарху под защитой полумрака. |