– Я не знал, что она послала тебе книгу, милая. Так ты поэтому не отвечала на мои звонки?

– На некоторые отвечала, - огрызнулась я.

– Когда ты все-таки брала трубку, то притворялась, будто на линии помехи.

Я ссутулилась.

– Милая, в чем дело?

– Я думала, ты надо мной смеешься. То есть над тем, как я отреагировала на Вайнону.

– Такие люди, как Вайнона Джейкс, не должны тебя беспокоить.

– Она заколачивает бабки, дядя Боб. На невинных людях.

– Но ведь она такая не первая.

– Детектив! – нетерпеливо прошептал капитан. – Мы здесь из-за ответчицы.

– Точно, вернемся к делу, - кивнул Диби и указал на подзащитную. – Так ты утверждаешь, что эта женщина невиновна?

Я тоже кивнула:

– Целиком и полностью.

Выругавшись себе под нос, капитан подался ко мне:

– Это вам не какая-нибудь игра, Дэвидсон.

Не успела я сказать «Правда? А то ведь я как будто на матче по теннису», как судья откашлялась. Громко. Я подняла голову и увидела, как свидетеля в наручниках уводят обратно в камеру.

Судья, дородная афроамериканка, которая с легкостью может так надрать мне зад, что понадобится искусственное дыхание (да-да, такое уже случалось), тяжело уставилась на меня. Отказываясь в одиночку отвечать за нарушение порядка в суде, я кивком указала на дядю Боба.

– Миз-з-з Дэвидсон, - протянула судья, и от стен эхом отозвался зычный резкий голос.

Все повернулись к нам. Ну то есть ко мне.

Судья Квимби всегда называла меня миз Дэвидсон, причем жужжала на «з», как самая настоящая пчела. Так она пыталась показать, насколько до лампочки ей тот факт, что я существую. Когда она произносила мое имя, ее голос производил тот же эффект, что и журчащая вода, – вызывал сиюсекундное желание напрудить в штаны.

На всякий случай предупредив Вирджинию держать себя в руках, я униженно раскраснелась и еле слышно отозвалась:

– Ваша честь.

– Не соизволите ли просветить меня, почему находитесь в зале суда, в то время как вам запрещено появляться в моей скромной обители правосудия до тех пор, пока одна из нас не умрет?

Я решила не упоминать о том, что если умру первой, то запрет сам по себе потеряет всякий смысл.

– Видите ли, - начала я, пытаясь разрядить обстановку тихим смешком, - я всего лишь…

Я глянула на ответчицу. В зале она была единственной, кто на меня не смотрел. Женщина молча сидела, опустив голову и утопая в страданиях. Свидетель, которого только что увели, лгал, и теперь подзащитную переполняли гнев, обида и безнадежность. За спиной ответчицы сидели две поразительно похожие на нее женщины. Наверное, одна из них была ее матерью. Такие же каштановые волосы, собранные сзади, такие же натруженные руки. Утерев слезу, она коснулась плеча подзащитной. Но больше всего меня заинтересовала вторая, потому что я никак не могла разобраться в эмоциях, которые она излучала. Сосредоточившись, я попыталась уловить самую сильную.

И это был восторг.

Глядя на страдания ответчицы, женщина торжествовала. Надо быть особенно злобной сволочью, чтобы испытывать удовольствие от несчастья других. Положив руку на грудь, женщина сгребла в кулак что-то под свитером. Видимо, какой-то кулон, имевший особое значение. Ей нравилось, что вещица рядом, как будто прихватили ее не случайно.

– Я всего лишь… - опять начала я, не сводя с женщины глаз, но снова не договорила. – А могу я запросить перерыв?

Некоторые присутствующие ужаснулись и громко ахнули. Остальные ужаснулись молча – видимо, боялись громко ахать на глазах у Железной Кулачины. Между прочим, это прозвище судья Квимби заработала, едва вступив в должность. Я лелеяла надежду, что прозвище родилось благодаря ее жестким принципам в работе, а не способности избивать тощих белых барышень до кровавых гематом. Что тут скажешь? Для меня чашка всегда наполовину полная. Потому что в любой ситуации надо искать хоть что-то хорошее.

Обвинитель, помощник окружного прокурора Паркер, поскреб пальцами лицо. Он частенько так делал, когда я оказывалась поблизости.

– Перерыв – пятнадцать минут, - объявила судья Квимби и долбанула по подставке молотком.

– Боже мой! – пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Сработало…

– А вы, - продолжала судья, ткнув в мою сторону молоточком, - ко мне в кабинет.

Святая какашка на крекере! Добром это точно не кончится.

Я беспомощно уставилась на Диби и совсем офонарела – он с трудом сдерживал улыбку. Ну что ж, вернемся к Иудушке.

– И вы тоже, - добавила судья, неодобрительно глядя на Иудушку.

Понадобилась вся моя сила воли, чтобы не пропеть вслух «Диби ждут проблемы».

Как бы то ни было, ко дну в одиночку я не пойду. Потащу за собой всех, кого смогу.

– А как же капитан? – спросила я у судьи, пока все вокруг поднимались и ждали, когда судебный пристав даст добро на выход из зала.

– Он тоже, - ответила Железная Кулачина.

Класс! Зуб даю, мне удастся свалить на кого-нибудь из них часть ответственности за мое беспардонное поведение. Сами меня позвали, так что сами же и виноваты. Не могли они не знать, как отреагирует судья Квимби на мое появление в зале суда. Наверняка ее недовольство было продиктовано именно этим. А вот если чем-то другим, тогда всем нам крышка.