Все дрова сразу не удавалось приготовить, и их пилили и рубили уже зимой, часто прямо в комнате, если сильный мороз.

Мама несет меня на руках из детского сада. Я плачу, не хочу ходить в сад. Я больна ангиной, не могу глотать даже слюну. Мама обещает, что, когда я выздоровею, то больше не буду ходить в сад.

И я дома с бабушкой.

Бабушка любит петь: Ее любимая песня - "Средь высоких хлебов затерялося...". Я очень переживаю, когда слушаю эту песню. Мне нравится, как поет бабушка. Кроме того, когда она поет, значит пребывает в хорошем настроении.

Но мама не разрешает бабушке петь, говорит, что ей медведь на ухо наступил. Мне очень жалко бабушку, но потом, оказывается, медведь наступил на ухо и мне.

Когда это произошло и почему ухо целое, даже не поцарапано, мне не понятно. Но факт налицо. Медведь таки основательно потоптался на моих ушах.

Как, наверное, все лишенные музыкального слуха люди, я плохо понимаю, в чем дефект моего пения. Я люблю петь и пою вместе с бабушкой. Правда, не часто.

Я плохо засыпаю вечерами, и меня пугают Хокой. Хокой меня пугают еще с Солдатской. Хока большой, черный, лохматый и живет в темноте, прячась по углам. Он хватает непослушных детей, в основном девочек, и утаскивает куда-то в неведомое. Это очень страшно. Я сплю, укрывшись одеялом с головой, и буду любить спать так до старости.

Возле дома за сараями обрыв - спуск к реке. Там камышинки очень красивые, но мне туда нельзя. Я могу гулять возле дома, где меня все время обижает сосед- Толик Бова - красивый темноглазый мальчик на год старше меня. Его бабушка и моя бабушка ссорятся из-за наших склок. Я все время жалуюсь на него. Он отравляет мне жизнь - дерется. Я боюсь гулять одна.

Возле дома через тропку - лесок, а в нем кедры. На кедрах шишки. В шишках вкусные орешки, но я не могу достать шишки - кедры высокие. Толик Бова старше меня и мальчик. Он залезает на кедр и кидает мне шишки.

Прихожу, рассказываю бабушке, она сердится:

– Пока я тебя защищаю и препираюсь с его бабушкой, вы уже помирились.

Мама и бабушка поскандалили с Вершиниными (женой и тещей) и не разговаривают. Их полуторагодовалой девочке Ире теперь нельзя ходить к нам, но она иногда врывается в нашу комнату и мчится от порога прямо к моим игрушкам.

Она любила играть со мной, пока взрослые не поссорились. Мне тоже скучновато и я рада была бы поиграть хоть с маленькой девочкой. Но следом за ней в комнату стремительно влетает ее бабушка или мама и утаскивает обратно. Ира дрыгает ногами и орет как резаная.

У самого Вершинина бывают приступы. У него в голове засел осколок и его надо держать во время приступов, а то он покалечится. Две женщины не могут его удержать, и тогда кричат, и зовут на помощь и мама и бабушка (бабушка сильнее мамы), бегут и тоже держат, несмотря на то, что в обычное время не разговаривают. Им тяжело, они возвращаются уставшими. А мне туда нельзя, а то я испугаюсь. Я и так боюсь оставаться дома одна. А вот Оля, сестра моя троюродная, дочка дяди Вити и внучка бабы Веры, она не боится и остается дома одна. Бабушка ее хвалит, какая молодец. Мне не завидно, а жалко Олю: такая маленькая и одна в их большой квартире. Мне страшно уже за нее.

Дядя Витя сажает меня на одно колено, а Олю на другое и дает нам попробовать из своей большой пивной кружки. Сначала мне не нравилось, а потом ничего.

Еще дядя Витя ходит на охоту, у него красивые деревянные утки - подсадки. Он удачно поохотился и привез уток, и мы идем их есть. Они жесткие и невкусные, а есть их надо осторожно, а то сломаешь зуб об дробь. Из утиных перьев делают подушки, а большие переливающиеся перья дарят нам поиграть. Я совершенно очарована переливами утиных перьев.

Моют меня в корыте в комнате. Корыто ставят на две табуретки. Наносят воды и купают. Мыться я не люблю. Всегда реву, когда мне моют голову.

Мама сильно меня трет. Больно кожу. Но тереть надо до скрипа. Мама водит пальцами по промытой коже и спрашивает меня,

– Скрипит?

– Скрипит, скрипит, кричу я, хотя чувствую, что еще не очень-то скрипит.

– Не обманывай - сердится мама, - еще не домыта. Ну что за врушка растет.

В один прекрасный вечер мама опрокидывает корыто со мной на пол.

Льется вода. Помню я это очень смутно, зато хорошо помню отметину, которая осталась на стенке печки после удара корытом.

– Это Зошка лбом пробила, -дразнит меня бабушка, а мама молчит, она испугалась, когда я у нее летела вместе с корытом на пол.

Когда я подросла, меня стали водить в баню. В предбаннике пахло березовым листом и прелым деревом. Противно было наступать на мокрые осклизлые доски.

Когда ходили вместе с бабушкой, то она носила меня на руках.

Бабушка Вера любила париться, и все уговаривала маму и бабушку попариться. Но те не любили ходить в парную.