– Надо же, с тобой неудобно разговаривать, высоко голову поднимать,- сказала я, со смехом, прервав свой рассказ.

– Еще бы, я вырос на 20 см, -ответил гордо Даник.

Подросли и другие ребята, только Арутик и Велик остались невысокими.

9 октября Я же сказала, что когда пойду в школу, то совсем не будет времени вести дневник. Так оно и выходит.

Школа, худшкола, теннис. Дни проходят, не успеваю оглянуться.

Сегодня больная. Не пошла в школу. Поэтому делаю эту запись.

М. Г. сказала мне, что введены золотые медали. Может быть мне следует идти на медаль? Не знаю. В данный момент у меня по химии 2, по истории 3.

Невесело!

В классе учится мальчик, Дато Диасамидзе, сын известного в городе хирурга.

Как-то раз, совершенно случайно, мы сидели с ним за одной партой на уроке черчения.

Дато считал своим долгом слегка заигрывать с девочками в классе, так, слегка. Совсем необязательно.

– У тебя длинный нос,- обратился он ко мне.

Я обиделась.

– Ну длинный, не длинный, но не длиннее твоего.

Дато скучно и он продолжает меня дразнить:

– Как не длиннее, ты только посмотри, конечно длиннее.

И он скашивает глаза на свою грушу, которая красуется у него посреди лица.

– Я вот вижу, мой нос короче.

Я понимаю, что он шутит, но если это не прекратить, то так это и останется, я буду девочкой с длинным носом.

Человек конкретных действий, я тут же хватаю линейку. Сантиметры бесстрастны и они скажут правду.

Я измеряю свой нос.

– Ты жульничаешь,- пристает Дато,- я вижу, как ты палец сдвинула.

– Ничего не сдвинула, меряй свой,- говорю я.

Дато уменьшает данные измерений ну просто в открытую, ситуация его забавляет, он рад развлечению. В азарте перепалки мы давно забыли про Ашота, нашего чертежника, - он чем-то занят там у себя за учительским столом.

Я начинаю мерить линейкой нос Дато сама, он лениво отталкивает мои руки и тут нас настигает разъяренный Ашот. Он минут пять стучал указкой по столу, призывая нас к порядку, и стучал совершенно напрасно. Ашот пишет мне замечание в дневник, а Дато выставляет за дверь.

Дато слегка огрызается, но выходит из класса ничуть не огорченный.

Диасамидзе не кончал школу с нами. Его отец неудачно прооперировал родственника Варшанидзе, и опасаясь, что она отыграется на сыне, который был порядочный шалопай, перевел его в третью школу.

Кончается урок математики, звонок на перемену. Валентинчик пишет задание на доске, один номер, второй, третий, я хватаю учебник, гляжу на задачки и впадаю в тоску от объема предстоящих вычислений.

– Ну куда так много, два часа делать,- с тоской тяну я. Валуйский даже ухом не ведет, хотя наверняка слышит и злится и не удосуживается отвечать.

Зато Даник слышит и подхватывает:

– Ну, если Хучуа много кажется, то нам вообще не справиться,- прибедняется он.
– Целый день сидеть придется только с математикой.

Не помню случая, чтобы упрямый Валуйский уступил, но мы тянули с Даником волынку почти каждый урок - надеялись, что внемлет и уменьшит домашнее задание.

Токмаджан и я проделывали такое и не только на математике, но даже и на английском. Верушка, в отличии от Валуйского, отреагировала на наши слова и даже как-то пришла ко мне домой для доверительной беседы. Просила меня подумать, ну если я так буду себя вести, то слабые ученики уж точно не будут делать задания, ссылаясь на большой объем.

До сих пор помню этот шок: прихожу с тренировки домой, беспечно открываю дверь, а там сидит наша классная и насмешливо смотрит на меня.

На английском мы с Даником присмирели, а вот на математике по-прежнему канючили, что много задано.

Я любила математику, могла часами возиться с трудной задачкой, но записывать рутинные, скучнейшие задания по какой-то определенной форме было мне невыносимо тоскливо.

6 ноября

Прочла некоторые записи. Как это все далеко от меня. В душе у меня какая-то неопределенность, какая-то раздвоенность чувств. Это трудно объяснить. Тем более, что в данный момент я не испытываю ни того, ни другого, а только лень и апатию. Говорят, в самые трудные минуты жизни проявляется, что из себя представляет человек, обнажается его нутро. Но эти трудные минуты опасности встречаются не в жизни каждого человека, как же узнать, кто я и что я?

Сегодня у нас вечер. Собрали деньги и устроили. Пригласили Марию Георгиевну. Начало в 4 часа, а сейчас 11.

Утомленная нашим классом, обиженная Демкина вдруг отказалась от классного руководства и у нас целый год в девятом была за классную Марьюшка.

Мы немного вздохнули.

Где-то в это время наша старая дева Демкина вышла, наконец, замуж, на уроках она часто говорила нам:

– Мне теперь есть о ком заботиться, кроме вас. У меня есть близкий человек.

Как-то она болела, и мы навещали ее, в основном девочки. Близкий человек мне не глянулся, по правде сказать. Довольно затасканного вида мужичок.