Конечно, я болтала и на уроках литературы, но Марьюшка никогда не доводила дело до конфликта. Просто посмотрит укоряюще, постучит указкой по столу, а я и примолкаю.

Год кончается. Мама приедет, наверное, числа 30-го. Еще целых 6 дней. В этой четверти тоже вряд ли буду отличницей, а Зойка, наверняка, будет. Мне чуть-чуть обидно, но не завидно. Про Гоги ничего не хочу писать, все неясно и висит в воздухе.

Мама вернулась к Новому году, привезла мне симпатичные новые коричневые полуботинки. Я была очень рада маминому приеду, как-то лучше стала себя чувствовать и стала меньше влюблена в Гоги.

Мама рассказала очень смешной случай, который произошел с ней в Тбилиси.

Она ехала к кому-то в гости и искала улицу, названную в честь грузинского поэта Николадзе. Увидев на углу задумчивого старика грузина с палочкой и трубкой, мама подошла к нему и спросила по-грузински вместо, "где здесь улица Николадзе":

– Где здесь улица Николая?

Старик удивленно посмотрел на нее, вынул трубку и ответил после паузы:

– Калбатоно, (уважительное обращение к женщине), уже улицы Сталина давно нет, а ты все Николая ищешь?

18 января 1964 года. Вся моя влюбленность гроша ломаного не стоит. Просто тяга ко всему необыкновенному и прекрасному, искаженная превратным представлением о том, что самое прекрасное - это любовь.

А сейчас другое, не мое:

"Самое милостивое, что есть в природе, - его величество случай. Жизнь коротка и все-таки очень хороша. За ее пределами нет ничего, даже сожаления о ней, поэтому живем!"

5 февраля. Не позволять себе ходить в кино по будням. Совсем разболталась!

Интересно, как сложится моя жизнь?

Страшновато и заманчиво, и скорей бы, скорей вырваться из пеленок.

Сегодня нагрубила маме и бабушке. Стыдно.

7 февраля. 5-го записала, а 6-го была в кино. Так твердо мое слово.

11 февраля.

Перелистала дневник и заметила, что пишу обычно тогда, когда целый день ничего не делаю. Многие записи так и начинаются: Сегодня целый день ничего не делала. Валялась на диване и т.д. и т.п.

У меня длинный язык. Нужно с этим бороться. Нельзя поддаваться минутным порывам и вопить первое, что пришло в голову. По словам моей мамы у меня язык "поставлен на опережение".

В начале 10 класса Алик Гваришвили выдвинул теорию, по которой мы должны влюбляться в старших ребят, а они в младших девочек. Он тут же выбрал себе прехорошенькую девочку из восьмого класса, Милочку и стал за ней "бегать".

Именно этот глагол употреблялся, чтобы сказать, что такой-то не равнодушен к такой-то. Милочка ходила по школьному двору, высоко подняв голову и опустив глаза в землю. Проходя мимо нашего класса, она не выглядывала Алика, а отворачивалась.

– Что,- спросила я у Даника,- никаких успехов у Алика нет, зря все его усилия.

– Ну уж не знаю, - пробасил Даник, - на свидание к нему она, во всяком случае, ходила.

Когда Алик обнаружил мою симпатию к Гоги, он придумал песенку на какой-то популярный мотив:

– Беретик-усики, Беретик-усики.

Только увидит, как черноусый Гоги идет ко мне на практике, так и начинает ее мурлыкать.

Дразнил он меня и на уроках.

– Зоя, говорит мне Алик, - всех ученых на свете интересует один и тот же вопрос?

– Какой?
– Я удивленно хлопаю глазами, ну откуда Алик может знать, что волнует всех ученых мира?

– Ну почему у тебя такой острый нос?

Я смеюсь и вспоминаю, что дядя Резо звал меня - "не проткни стакан".

– Ну Нона,- говорил он маме,- много она у тебя стаканов попротыкала?

Зимой в 10 классе у меня вдруг стали появляться сильные боли в области желудка сразу после еды. Иногда приступ болей бывал таким сильным, что я скручивалась пополам.

Мама испугалась и повела меня к врачу. Она боялась язвы желудка, но рентген показал опущение желудка и застойный гастрит.

Наш быт в Батуми был ближе к деревенскому, чем к городскому. Туалет и кран с водой находились за углом домика, в котором мы жили. Дом был огорожен оградой от остального двора большого дома. Воду набирали в ведра и носили от крана в комнаты. Во время стирки тоже воду носили от крана и полоскали и стирали возле входа в комнатки.

Каждое воскресение, в свой единственный выходной, мама во дворе стирала постельное белье, а я носила ей воду. Мне лень было ходить много раз и, спеша поскорее вырваться на тренировку, я носила по два ведра сразу. У меня не было ощущения, что мне тяжело их носить, я была к тому времени сильной от постоянных занятий спортом девушкой, хотя мама всегда кричала мне:

– По одному носи, по одному.

И оказалась права, от ношения тяжестей у меня произошло опущение желудка, так как мышцы на животе были слабые.