Военизированность наша была просто устрашающая. Мы все читали горы книг про войну, постоянно играли в войну, в разведчиков, и две девочки, 10 и 11 лет, найдя заброшенный запыленный чердак с мебелью, начинают устраивать там не дом, не салон для приема гостей, а штаб своей организации, состоящей из них двоих!

Правда, штаб мы делали скорее как салон, натащили туда еще мебели.

Помню как мы корячась волокли по лестнице бесхозный диван и какой-то полковник безушпешно пытался нам помешать, а потом махнув рукой, положил на пол свои бумаги и помог нам занести диван на наш чердак.

Когда мы, наконец, устроились и стали думать, что делать дальше, как хватились этот самый диван, который просто временно стоял на лестнице, обнаружили наш чердак и Олин папа запретил нам ходить туда.Думаю, тут не обошлось без того самого полковника, который помог нам затащить диван.

Но запрещение это в будущем, а пока мы ходим в отделение довольно часто.

Продолжение дневника:

Там вымазались в краске и пришлось отмывать керосином. Разошлись мы с Олей по домам. После обеда я взяла книги, зашла к Ольге и мы пошли в библиотеку. Ходила к Ольге и играла. Потом почитала и заснула.

Начиная с третьего класса, я читаю книжки сама. Начинаю читать Дюма, Жюль Верна, Майн Рида. Читаю и по программе, не помню что. Читаю запоем, вечером не гашу свет, мама гонит меня на кухню, я мешаю спать. Я сижу на кухне и читаю, поджав замерзшие голые ноги под себя.

У маминых знакомых хорошая библиотека и мне разрешили брать книжки. Я читаю собрание сочинений Майн-Рида один том за другим и скоро чувствую, что он мне надоел. У него главный герой любит все время блондинок с голубыми глазами и золотыми волосами, а брюнетки либо злодейки, либо просто несчастливо любят главного героя.

Будучи темненькой девочкой, не брюнеткой в полном смысле слова, но совершенно точно не блондинкой, я обиделась на Майн-Рида за такую цветовую дискриминацию женщин, я чувствовала себя достаточно красивой, чтобы в меня мог влюбиться главный герой.

Весной в четвертом классе я прочитала в первый раз "Войну и мир", вернее только мир, все страницы про войну я благоразумно опустила. Читала про Наташу Ростову. Влюбилась в Пьера Безухова.

Проза Толстого производила на меня впечатление чего-то выпуклого, объемного, как произведения скульптора. После него Дюма, Майн Рид и Купер производили впечатление плоских ярких движущихся картинок. Как мультфильмы против игрового кино.

Иногда Вовка выходит на кухню и смотрит, что я читаю. Но нравятся нам разные книжки, он больше читает про войну.

Снова из дневника...

10 марта

Утром пошла в школу. По русскому получила 5 и 4, а по арифметике ничего. Нам выдали новые тетради. По дороге домой встретила Олю. Вместе вернулись домой, поели и пошли на урок музыки. Я шла в первый раз, а Оля нет. С непривычки было ....

На этом записи прекращаются, а следующие относятся к лету.

Музыке я училась почти год. Данных у меня не было никаких, но я легко запоминала, где какая нота, куда ставить пальцы и училась.

На меня завораживающее впечатление производили быстро бегающие по клавишам пальцы и рождающаяся от этих движений музыка. Но желание учиться прошло довольно быстро. Я проучилась немного больше года у частной учительницы и бросила. Отсутсвие музыкального слуха мешало мне. Но учеба мне помогла, я по-крайней мере, не научившись воспроизводить голосом, стала различать мелодии на слух.

Учительница была интересная немолодая женщина, приехавшая из Китая (видимо из Харбина), непривычно, для моего глаза, нарядно одетая с очень аккуратной рыжеватой прической. Ходили слухи, что она совсем лысая после какой-то болезни и на голове у нее парик. Но понять, правда ли это, по внешнему виду я не могла. Мне она казалась немного жеманной, но в обращении приятной и слегка отстраненной женщиной.

Кажется, в эту зиму время мне купили коньки-снегурки, я привязывала их к валенкам и каталась. Пару раз мама водила меня на каток. Там играла музыка и было весело.

Когда мне надоели валенки с привязанными к ним коньками, мама стала брать мне на прокат коньки с ботинками. В них я героически передвигалась по льду, но катанием это можно было назвать чисто условно.

Когда в теплой раздевалке снимешь ботинки, то сильно ломит замерзшие пальцы ног.

В ту же зиму к нам в гости зачастил высокий темноволосый мужчина. Сидел пил чай, обещал мне сводить меня на каток. Помню мне надо было выдрать коренной молочный зуб, он шатался, но я все равно боялась его выдернуть. Мама повела меня к нему (он оказался зубным врачом) и он очень долго уговаривал меня не бояться, мама сердилась, что я такая трусиха, а я, чувствовала ее смущение и ломалась изо всех сил.

Потом он вдруг исчез с горизонта, так и не сводив меня на каток.

Спустя много лет я узнала, что бабушка произнесла сакраментарную фразу:

– Опять твой проходимец заявился.

А он в этот момент входил в дверь, услышал, оскорбился и исчез...

А вроде имел серьезные намерения. Мама переживала, поссорилась с бабушкой, а потом успокоилась и решила, что все к лучшему.

На день рождения мне дарят набор для выпиливания, и я выпиливаю. Выходит у меня не очень хорошо, фанера слоится, пилки ломаются, но все же какие-то ажурные вещи у меня получаются. В общем, я помню полочку, на которой стоит хозяйка медной горы, Все, кто ни придет в дом, должны полюбоваться моим творчеством.