– Я... не... имею...
– заговорил Сальмо, но нальтар властно перебил его:

– Думаешь, что ты тут не причем? Ошибаешься. Ты вляпался по самые уши, так что едва ли сумеешь выбраться. Я не знаю подробностей, ибо сбежал из лагеря, сразу же как туда нагрянули инквизиторы и почали вязать всех подряд. Если немного пораскинуть мозгами, выходит, что Аридсатул и его дружки баловались запрещенными практиками, намереваясь вывести новую породу воинов. Пытали и увечили не только ублюдков из Нижнего Мира, но и своих сородичей, кагхи и борикхо. А ныне Святая Инквизиция заметает следы, уничтожая всех, кто хоть что-то ведал об этом. Ты представляешь, что случится, ежели правда всплывет на поверхность? Все узнают, что клирики промышляют колдовской ересью?

– Что... нам... делать?

– Отличный вопрос!
– зло рассмеялся нальтар.
– Конечно же, бежать прочь. Неприятность в том, что из Порталова Дола можно схипнуть токмо в Нижний Мир. Сам понимаешь, что в земли гторхов нам ныне дороги нет.

Сальмо едва наклонил голову, показывая согласие со словами Фунгарто. Инквизиторы никогда не церемонились ни с гторхами, ни тем более с представителями других рас. Попадавшие в подземелья отцов-дознавателей подвергались чудовищным пыткам и неизменно признавались во всех вменяемых им грехах. Для узников церковных темниц существовала лишь одна дорога - на эшафот. Никто и никогда не был оправдан судом инквизиции.

– Мы сегодня же должны покинуть Нивтхалу, - продолжал старый таронг, обращаясь уже ко всем находившимся в комнатушке.
– Город и его окрестности наводнены шпиками и соглядатаями отцов-экзекуторов. Дабы не попасться в расставленные клириками сети, я пошел на сделку с гильдией убийц. Но, несмотря на выложенную сумму, я не жажду надолго оставлять свою жизнь в их руках. Чаю, что вы все разделяете мое мнение. Посему нам надлежит без промедления убираться отсюда. Убийцы выведут нас из города по только им известной потерне. После чего мы разделимся и будем пробираться к Вратам по одиночке.

– Я... не... могу... идти, - известил окружающих Сальмо.

– Не тревожься. Сафима подлатает тебя, - нальтар похлопал низкорослую йсидду по плечу.

Женщина молча подошла к топчану, на коем возлежал охотник, и, сняв с плеч котому из чешуи хуррага, присела на стоявший подле чурбан.

– Борго, факел!
– обратился к младшему из таронгов Фунгарто. Однако, чтобы разжечь огонь, тому потребовалась помощь молодого нальтара, высекшего искру ударом кремня о кресало. Спустя несколько тхигмов Борго навис над плечами йсидды, снабжая ее скудным светом желтого пламени.

Сызначала девица быстрыми скупыми движениями прошлась по всему телу Сальмо, остановившись на наиболее заметных ранах и ссадинах. Охотник глухо мычал, когда короткие толстые пальцы йсидды касались болезненных участков.

После осмотра Сафима приступила к лечению. В отсутствие стола, она выкладывала баночки и горшочки со снадобьями прямо Сальмо на грудь. Охотник хотел было высказать собственное видение того, коим образом его надлежит врачевать, но йсидда с неожиданной резкостью оборвала его едва начавшуюся речь.

– Молчи, охотник!
– зашипела девица, острым лезвием распарывая куртку таронга.

– Не противься, Сальмо. Сафима знает, что делает, - примирительно поднял руку Фунгарто.

– Что... это?
– вновь заартачился охотник, когда йсидда поднесла к его губам глиняную флягу, из горлышка которой исходил мерзкий сладковатый запах, явственно походивший на смрад мертвечины.

– Кровь Н'раха. Сим эликсиром поят своих раненых иттару, - пояснила юная лекарша.

– Нет! Я... не... буду...- взвился Сальмо, услышав о вызывающей страх и отвращение расе полунасекомых.

– Наше время на исходе. Ты выпьешь эту дрянь, охотник, или мы уйдем без тебя!
– в ответ повысил голос Фунгарто. Глаза старого нальтара выразительно сверкнули.

Поразмыслив несколько долгих тхигмов, Сальмо кивнул йсидде и та снова поднесла смердящий могилой сосуд к его губам.

– Сделай три глотка! Не больше!
– предостерегла она.
– Выпьешь много и зелье убьет тебя.

Сморщившись от омерзения, охотник осторожно отпил из фляги. Как только первая капля декокта попала на язык, по всему телу Сальмо прокатилась легкая судорога. С каждым глотком конечности и торс таронга наполняла странная легкость. Ему чудилось словно он более не создание из плоти и крови, а набитая куделем тряпичная кукла. Разум охотника затуманился, мысли и образы с вящей медлительностью всплывали и таяли в его сознании. Карлик наблюдал за ними отстраненно и безучастно, точно за плывущими высоко в небе облаками.

Таронг все еще ощущал боль, но она более не бередила его. Сальмо окончательно утратил контроль над рассудком и внезапно с недоумением обнаружил, что висит под потолком, наблюдая за сгорбившейся над распластавшимся на топчане телом йсиддой. Откуда-то издалека, ровно едва различимый крик из глубины горного тоннеля, прилетела мысль о том, что он умер и его душа покинула тело. Ему надлежало испугаться, и он изо всех сил тщился это сделать, однако его сознание, сейчас своим равнодушием подобное исполинскому валуну, никак не отозвалось на сии рачения. Неспешно продефилировав перед внутренним взором таронга, жуткая дума растворилась в небытии. Сальмо опять устремил взгляд вниз, на свое тело, и увидел, что его уставленная скляницами и пузырьками грудь мерно вздымается, заставляя емкости слегка подрагивать. Теперича ему следовало обрадоваться, но искра веселья, мигнув, угасла, будто залитый дождем костер.