А единственный человек, которому было известно всё, стоял и улыбался. Улыбался, шепча:

– О, милая, ты даже не представляешь, насколько милосерден был я, желая убить девчонку. Теперь же ей суждено жить с сетью. И, теряя всех, кто дорог, постепенно сходить с ума.

Глава первая

Что за голос зовёт - соловьиная трель -

Прямо в неба далёкую синь?

Ты его не отринь, как далёкую цель.

Ты его не отринь.

Что за ветер толкает: расправь наконец

Крылья птицы над жизнью своей?

И сомненья развей, мой несмелый птенец.

И сомненья развей.

Сделай шаг босиком, не смотря, не боясь.

Обними голубой небосвод.

Самый первый полёт. Жизнь с него началась.

Самый первый полёт.

***

Ну вот почему жизнь так несправедлива? Стоит сомкнуть глаза, и будильник тотчас вырывает тебя из объятий Морфея, встревая назойливым треньканьем в блаженный отдых души и тела.

Подняв веки, я с ненавистью уставилась на жизнерадостно-зелёный аппаратик, желая лишь одного: чтобы он заткнулся раз и навсегда, дав мне тем самым поспать еще немного.

Представив, как опускаю голову на мягкую подушечку, я позволила себе помечтать еще пару секунд, а потом со вздохом откинула одеяло. Как ни крути, а вставать нужно. Сегодня у меня крайне ответственный день, к которому я готовилась уже несколько лет.

Дёрнув за серебристый шнурок, я подняла жалюзи, чтобы улыбнуться наконец-то выглянувшему солнцу. Здесь, в Москве, дождь лил уже вторую неделю, так что нежданное прояснение несказанно порадовало. Даже природа, казалось, сегодня желает мне помочь. Что же, надеюсь, это действительно будет так.

Звонок мобильного отвлёк от созерцания осеннего города. Бросив короткий взгляд на дисплей, я вздохнула. Ну конечно же, провода обрывала мама, желая проверить, проснулась ли её постоянно нуждающаяся в опеке дочурка. Собственно говоря, из-за этой самой опеки мы с мамой и ютились вдвоём в малюсенькой квартирке, регулярно наполняя её истеричным криком. Ссорились мы, не стану отрицать, крайне часто. А что всему виной? Опека, конечно же. Растолковать маме, что я не нуждаюсь в трёх парах шерстяных носочков или не стану соблюдать комендантский час, было куда сложнее, чем сдвинуть с места задремавшего слона. Но тем не менее маму я искренне любила, так что нажала на клавишу приёма, не желая волновать дорогую женщину.

– Доброе утро, Кристина, - донеслось из мембраны.
– Рада, что ты уже на ногах. На ногах ведь?

"Нет, досматриваю субтитры к эротическим сновидениям", - мысленно хмыкнула я, но вслух сказала:

– Да, конечно, мамочка.
– И продолжила, заранее предвещая поток вопросов и указаний: - Завтрак уже разогреваю, куртку взяла, ничего не забуду.

На том конце провода вздохнули.

– Хорошо. Умница. Какая же ты самостоятельная у меня, Криста.

Я фыркнула.

– И когда ты в это поверишь?

***

В метро, как всегда, было шумно. Люди толкались, спеша по своим делам. Тут и там кто-то что-то выкрикивал, пытаясь заглушить гомон многих десятков человек, но лишь добавляя грязи в общую какофонию звуков.

Старательно лавируя среди москвичей, я мысленно пыталась успокоить себя, ощущая, как ладони становятся влажными от одной мысли о том, что мне сегодня предстоит.

Повеяло прохладным ветром, и на платформу влетел переполненный поезд.

Я вздохнула. Впереди почти час неизменной давки, острых локтей и музыки из чужих наушников. Неудивительно, что до школы я всякий раз добираюсь в ужасном настроении.

***

Каблучки дробно стучали по светлому кафелю, когда, забросив на плечо сумку, я быстро шла по коридору, надеясь на то, что окружающим не видно, как дрожат колени. Всего какие-то дни отделяют меня от мечты. Всего несколько тестов, от которых зависит, не зря ли я выбрала путь будущего переводчика, не зря ли изучала английский язык старательнее, чем свой собственный.

– Привет, подруга, - внезапно раздалось за спиной. Я дёрнулась и тут же наткнулась на взгляд насмешливых голубых глаз одноклассницы.

– Чур тебя, так пугать, Катька!

Девушка звонко рассмеялась, беря меня за руку.

– Ну чего ты дрожишь как осиновый лист? В себе сомневаешься?

Я кивнула. С Екатериной мы были знакомы с первого класса, когда белокурая девчушка, бывшая самой щупленькой и низенькой в классе, взяла меня, маленькую и робкую, под своё крыло, оказавшись боевым воробьём с неисчерпаемым словарным запасом. Шли годы, мы взрослели, но дружба лишь крепла, так что все горести и радости я привыкла разделять именно с этой голубоглазой бестией. Так что удивительного в том, что подруга видела меня насквозь?