Охранник понимающе закивал и со всего размаху двинул сидящего на снегу парня ботинком в лицо. Фёдор упал на спину и по инерции прокатился дальше, после чего растянулся не в силах пошевелиться. Охранник поднёс к губам рацию:

– Мужики, тут не пойми чего происходит. Один обдолбаный сидит, второй голый валяется. Рядом гражданская одежда. Подходите, будем разбираться.

Рация что-то прошипела в ответ. Фёдор с трудом смог перевернуться на живот и слегка приподнялся на руках. Никотин, используемый в медицине как рвотное средство, всё-таки достиг своего максимального эффекта. Глаза заволокло чёрными пятнами и тошнота впритык подошла к горлу. Бесшумно дёргаясь в тошнотных порывах, парень стоял на четвереньках. От курева и от удара голова невыносимо болела. А охранник не замедлил двинуть ему со всего размаху сапогом в рёбра. Грешник захрипел и упал лицом в снег.

Спустя минуту подошло несколько человек в форме. Фёдор помнил то, что били. Били сильно и почти непрерывно. Задавали какие-то вопросы. Закутавшись в телогрейку заключённого, грешник терпел побои и молчал. Надзиратели злились, но Фёдор, слабо знакомый со здешними порядками, боялся сболтнуть лишнего, и как бы не пришлось ещё хуже. Зека так же очень быстро привели в чувства, но и от него толку было не много. Заикаясь, он читал на ходу придуманные молитвы и тыкал в Фёдора пальцами. Внятных ответов на вопросы: почему без одежды и чего здесь делаешь, заключённый дать не сумел.

В конечном итоге надзиратели махнули руками и оттащили обоих в одиночные карцеры. К этому моменту Фёдор отошёл от папиросы и начал соображать. Его грубо втолкнули в узкую комнату. Ударившись о стену, парень остался стоять прижавшись к ней. Тело болело не хуже чем в Аду. Тяжёлая дверь тут же закрылась, с последующим лязгом ключей. В карцере не было ничего, лишь висели деревянные нары, ремнями притянутые к стене. Не долго думая, грешник отстегнул ремни, опустил нары и сел на них, обхватив отбитую голову руками. Моментально раздался звон ключей, двери открылись и вошли двое здоровых охранников. Не говоря ни слова, они отходили Фёдора дубинками по пояснице, пристегнули нары обратно к стене и не спеша вышли.

Несколько часов трясясь от холода, Фёдор пролежал на полу. Он потерялся во времени и был уверен, что прошло уже несколько дней. Грешник решил, что Дьявола устроила подобная участь и он решил не забирать его с наступлением двенадцати часов. Хотя... В крошечное окошко попадал луч света и если бы наступила ночь, парень бы это заметил. Лёжа на полу он следил глазами за медленно ползущим по стене лучом света. Через какое-то время луч начал тускнеть. Приближался вечер. Звон ключей прогремел словно выстрел в тишине, и грешник инстинктивно свернулся в клубок, готовясь терпеть побои.

Но бить его почему-то не стали. Фёдора подняли с пола и выволокли прочь из карцера. Ударивший в глаза свет заставил прослезиться, грешник лишь по звукам догадался, что вместо него в одиночку бросили другого заключённого. Судя по всему карцеров на всех не хватало. Один из надзирателей прочитал бирку на телогрейке Фёдора, порылся в тетрадках дежурной комнаты и отдал команду отправить парня в шестнадцатую камеру, куда его незамедлительно и проводили.

На вошедшего Фёдора заключённые смотрели мягко говоря подозрительно. Особенно окружающих смущала бирка с именем их сокамерника на груди незнакомца. Зеки перекинулись какими-то одним им понятными жестами. После этого, один из них подошёл к зажавшемуся в угол грешнику и в упор осмотрел его побои.

– Вряд ли засланный, слишком качественно его отделали.
– задумчиво произнёс заключённый и обратившись к Фёдору спросил: -Ты же не стукач?

– Нет.
– машинально ответил грешник.

Все присутствующие в камере громко расхохотались.

– Ага, так он тебе и признался!
– донеслось откуда-то со стороны.

– Давно у нас на зоне?
– вновь спросил заключённый.

– Первый день.
– честно ответил Фёдор.

– А чё в Серёгиных шмотках?

– Дали.

– А где он сам?

– Не знаю...

Заключённый скривился в насмешливой улыбке:

– Имя-то хоть своё знаешь?

– Фёдор.

Зек легонько прижал парня к стене.

– Фёдор значит? Вот ответь мне Фёдор на такой вопрос: как ты можешь здесь быть первый день, если машина сегодня не приходила?

Грешник настолько явно растерялся, что это было отчётливо заметно.

– Не знаю...

– Допустим... За что сидишь?

– Убийство.

Камера вновь взорвалась смехом. Заключённый, устроивший допрос Фёдору, смеялся громче всех, вытирая слёзы.

– И кого убил? Черепашку?

– Бомжа.
– опять-таки честно ответил грешник.

Хохот сотряс стены. Отойдя от Фёдора, заключённый сел на табуретку и рыдал от смеха. Со всех сторон сыпались шуточки. Тут же внешней стороны по двери несколько раз постучали дубинкой. Хохот моментально стих. В самом дальнем конце камеры поднялся ещё один заключённый.

– Ладно, отстаньте от парня. Вон, на нём лица нет, всю голову отбили. Удивительно, что имя своё вспомнил. Ну что, Фёдор, давай знакомиться: Валентин!