Шрифт:
– Боюсь, Кинни будет против. Ей... нравятся девочки.
– Кинни?
– Это я - сказала одна из девушек, протягивая руку. Ева с неуверенностью ее пожала.
– Имя не похоже на греческое.
– Я кельтка.
– Но кельты не становились хомо перфектусами.
– Я - человек разумный.
– Но вы... и папа... ну...
– Да, мы вместе.
– Кинни - прекрасный человек и выдающийся ученый. Она не хомо перфектус, но у каждого есть недостатки.
– Ох. А остальные кто?
– Все эвклидианки, но ты их не знаешь.
– Эвклидианцы! Они - эвклидианцы, а не эвклидианки!
– Как скажешь, дочь. Но не отказывай другим эвклидианцам в праве на женский пол.
– А я не вижу здесь эвклидианцев. Больше похоже на сборище извращенцев.
– разозлилась Ева.
– Ева, не будем ссориться. Я так хотела тебя увидеть...
– Хотел! Ты хотел меня увидеть!
– Ладно, хотел.
– А остальные чего приперлись?
– Так уж совпало, что одновременно с выходом статьи о Гармониуме, привлекшей мое внимание, наше небольшое НИИ обанкротилось. Мы и обговорили вместе возможность работать на Гармониум. Но выяснилось, что бюджет у твоей страны микроскопический, и на нормальный грант мы рассчитывать не можем. И все же все согласились полететь на яхте Кинни посмотреть на мою дочурку.
Как оказалось, эвклидианцы не умеют работать при отсутствии высокоразвитого ИИ, как в их лаборатории, или мощного планетарного суперкомпьютера, какой в Элладе назывался Дельфийским Оракулом. Но они старались, совершив за время своего отпуска в Учж Аша два прорыва, первый - в энергетике (легкие в сборке, компактные, дешевые и мощные термоядерные реакторы Евы, ставшие типовыми для четырех аркологических комплексов и вдобавок с охотой закупаемые в сотнях обитаемых миров, полностью блекли в сравнении с этими проектами), а второй - в геронтологии (при создании должной базы для производства лекарств Трайну не пришлось бы выделять из бюджета зверские суммы на дотации для поддержания жизни и здоровья граждан). Трайн схватился за голову: технологический уровень государства вроде Гармониума с трудом позволял реализовывать эти открытия в деле, хоть они и сулили большие блага. В конце концов, Трайн поймал Еву и заставил перепроверить, будут ли работать эти изобретения на практике. Та засела за книжки, и через две недели сообщила, что лекарства используют несколько нетривиальных решений, но работать по идее должны, давая старикам дополнительные пять лет активной жизни, а как работают реакторы она так не разобралась, так как там нужно знать физику сакральных частиц, в которой она ни бум-бум. В итоге Трайн пошел и лично заказал в крупной лаборатории Мельбурна тесты нового лекарства. По результатам тестов он решил вложиться лишь в небольшую лабораторию, производившую медикаменты для ограниченного, но платежеспособного контингента, так как для экспорта они все равно были бесполезны - не прошли многолетние испытания на разных контрольных группах и не были одобрены. Благодаря своему решению Трайн серьезно поцапался с 'левым' %PCName, а потом они, как ни в чем не бывало, вместе пошли пить пиво.
Ева, несмотря на появление сородичей, продолжала проводить время с %PCName - разница в возрасте и образовании создавала между Евой и остальными настоящую пропасть. Что не мешало ей общаться с отцом (Ева предпочитала называть его так, и обращаться к нему в мужском роде) и его подругой Кинни, оказавшейся веселой и умной, даже по меркам эвклидианцев, девушкой. Сейчас они втроем сидели в пентхаусе Евы в комнате для гостей, и пили чай.
– Ну, Ева, ты так и не рассказала, сколько у меня внуков.
– сказал отец, макая печенье в чай.
– Ты прекрасно знаешь, что ни одного.
– А почему?
– захихикала Кинни.
Ева, не ожидавшая такого подлого нападения, задохнулась от возмущения.
– Да потому. Ты же понимаешь, что я женского пола. Ну кто на такую купится? Кроме извращенцев.
– Мы тоже женского пола, и ничего.
– Вы что... у меня есть братья?
– Нет, но мы не исключаем, что в будущем появятся. Но ты не уходи от разговора.
– Я и не пыталась.
– Тебе кто-нибудь нравится?
– Я не хочу об этом говорить.
– Почему?
– Все сложно. Честно говоря... он... ну, он парень. Чувствую себя извращенкой, хотя вокруг все кому не лень практикуют разнополую любовь, словно животные.
– Ты слишком вжилась в традиции давно уничтоженной Эллады.
– Это хорошие традиции.
– Ты уверена?
– Да. К тому же, для меня прошло не так много времени с того момента, как я покинула Элладу.
– А я полжизни считала извращенкой себя. Потом перестала над этим заморачиваться.
– Все равно, даже если принять разнополые отношения как норму, остается еще куча препятствий.
– И каких же?
– Он не перфектус.
– Это ничего, я вот тоже нет. Что еще?
– Он узнал, что у меня были серьезные генетические дефекты еще до того, как я их исправила. Наверное, он относится ко мне, как к милой, но дебиловатой сестренке. К тому же, я, как я уже говорила, женского пола. Затейливая причуда природы. Генетический мусор.
Кинни и Исмем переглянулись.
– Ну и воспитала ты ее. Хорошая работа, ничего не скажешь.
– сказала Кинни с осуждением.
– Ева, прости меня пожалуйста. Но откуда мне было знать, что у тебя в голове творится такой бардак?
Две эвклидианки покинули своих товарищей. Остальные же неожиданно решили остаться, удовлетворившись допотопными компьютерами и мизерным по их меркам финансированием. Они оставили за бортом фундаментальные исследования и проблему дальнейшего улучшения генокода хомо перфектус, ранее разорившую их небольшое сообщество, и перешли к прикладным проблемам. Трайн со скрипом выделил финансы на перевооружение, по эвклидианскому проекту, флота, чьи пушки стали стрелять дальше, сильнее и быстрее при тех же энергозатратах, вдобавок, замена орудий не потянула за собой переоборудование оружейных пилонов. Допотопные щиты и двигатели эвклидианцы не смогли усилить, это потребовало бы замены устаревших генераторов энергии и потянуло бы за собой такие расходы, какие Гармониум себе позволить не мог. Также они решили проблему ускорения напитки атмосферы Учш Аша кислородом, всего за неделю продублировав терраформирующие технологии, которые иначе бы пришлось покупать.