— Но что-то же должно тебе помогать?

— Да. Это ты, — говорит она тихим шепотом, еще плотнее прижимаясь ко мне спиной.

Мое сердце трепещет от ее ответа.

— Как это? — выдыхаю я ей в ухо.

— Я не знаю. Понимаю, что это звучит глупо, но, когда я с тобой, я не вспоминаю много о прошлом, просто думаю о том, чтобы быть собой… собой рядом с тобой.

— Я думаю о нас, — отвечаю я и мягко прикусываю нежную кожу под ее ушком.

Уверен, что это моя любимая часть ее тела.

С ее уст слетает короткий стон, и она откидывает голову на мое плечо. Мой член дергается под ее мягкой попкой. Изначально я совсем не предполагал какую-либо сексуальную подоплеку, но то, как она стонет, как ее обнаженное тело вспыхивает рядом с моим… Я не могу сдержать естественный, природный отклик своего тела.

— Отнеси меня в кровать, Мэдден, — умоляет она. — Заставь меня забыть. Освободи меня снова.

Ей не надо просить меня дважды.

*** 

На следующее утро я просыпаюсь и впервые за три ночи ощущаю, как обнаженное тело моей сладкой девочки крепко прижимается к моему, от этого я чувствую себя счастливым. Лучше и быть не может. К черту Лейтон. К черту Эмерсон. К черту бывшего мужа Блейк. К черту любого, кому не нравится, что мы вместе. Мы оба в прошлом принимали дерьмовые решения, нас обоих предавали люди, которые должны были любить, но для меня все самое главное теперь здесь и сейчас. Она. Я. Мы.

Я удивляюсь тому, что, после того как прошлой ночью столько раз кончил, мой член в принципе проснулся, но, как только она зашевелилась и потерлась своей попкой об меня, он опять тверд и готов к продолжению. Немного опустив бедра так, чтобы его кончик был напротив ее сладкой киски, я трусь, проводя несколько раз головкой вверх и вниз от ее клитора до тесного входа, прежде чем медленно скользнуть внутрь.

Она не открывает глаза, но по тому, как выгибает спину, встречая мои размеренные толчки, я понимаю, что она проснулась. Одной рукой я хватаю ее за талию, пока другая запутывается в ее обесцвеченных локонах. Я мечтал бы снова увидеть ее с натуральными темными волосами, как на фотографии, спрятанной в моем столе, но, так как она не знает, что я ее видел, мне приходится молчать об этом.

Нежное урчание вырывается из ее рта, и мое внимание возвращается обратно к тому, что есть у меня сейчас. Постепенно я увеличиваю темп, до тех пор, пока мы оба довольно быстро не достигаем края. Я провожу рукой вверх, кладу ладонь на низ ее живота и немного нажимаю, чтобы обеспечить идеальный угол проникновения, и мой член терся бы об ее внутреннюю стенку.

— Кончи со мной, Блейк, — хрипло рычу я.

Ее маленькие ручки хватаются за простыню, и она сжимает ткань в кулаках, когда мы взрываемся вместе, выкрикивая имена друг друга. Это каждый раз само совершенство.

После мы тихо лежим, пока наши тела приходят в себя, возвращаясь с высот восторга, и тогда она переворачивается, чтобы с шаловливой усмешкой взглянуть на меня.

— Доброе утро, — говорит она, сонно зевнув, — какой чудесный способ просыпаться.

Я наклоняюсь и целую ее в кончик носа.

— Самый лучший, моя сладкая девочка, но нам нужно вставать, идти в душ и есть, потому что сегодня мы отправляемся в «Мэджик Маунтин».

— «Мэджик Маунтин»? — спрашивает она, прелестнейшим образом сморщив носик. — Что это?

— Тематический парк с кучей американских горок и жирной еды, где мы можем вести себя, как самые невоспитанные дети, и никаких забот.

Я щипаю ее за попку, заставляя взвизгнуть.

— А теперь поднимайся, цветочек. Я хочу приехать туда к открытию.

Выбираясь из-под простыней с глупой улыбкой, приклеенной к лицу, она несколько раз подпрыгивает на кровати, прежде чем спрыгнуть на пол и вприпрыжку побежать в ванную комнату.

— Я буду готова через тридцать минут.

Я беру из гардеробной свои вещи и собираюсь пойти в комнату для гостей, чтобы там принять душ, когда звонит мой телефон. Я со стоном хватаю его со своей тумбочки и вижу, что это Истон. А кто же еще, твою же мать, это может быть!

— Что теперь не так? — резко спрашиваю я.

— И тебе доброе утро, дорогой брат, а почему ты решил, что что-то не так? — спрашивает он.

— А почему еще ты бы стал мне звонить в полдевятого утра в субботу, Истон?

Он молчит, тем самым подтверждая мои предположения.

— Что тебе нужно? — снова спрашиваю я.

— Я задолжал Кабиновым три сотни штук, и они дали мне две недели, чтобы вернуть долг.

Триста тысяч долларов?! Он на хер шутит?!

Придя в бешенство от его безответственности и пренебрежения к окружающим, я решаю, что с меня хватит, я выхожу из игры.

— Я не знаю, кто такие на хер Кабиновы, но извини, брат, ничем не могу тебе помочь. На этот раз тебе придется найти другой способ.