– Какую работу?

Он прищурился, как будто заметил, скольких усилий ей стоила эта бравада.

– Подними юбку, Габриэлла. Сейчас же.

Сила его голоса пронеслась сквозь нее, и саба-стажер ощутила необходимость, растечься лужицей у его ног. Она осознала, что ее руки уже схватились за подол юбки и начали поднимать ее. Нет, нет, нет. Девушка разжала пальцы, позволяя юбке вернуться на место. Все, что я должна делать, привлекать внимание. Веди себя грубо. Вопиюще. Учащенно задышав, она пренебрежительно фыркнула.

– Сам сними ее, здоровяк.

Какое-то время он просто молчал. Затем покачал головой.

– Полагаю, именно так я и поступлю.

Схватив ее за руку, он опустился в кресло позади него и дернул ее к себе на колени лицом вниз.

– Эй!

Понимание того, что он собирается делать, поразило ее. Он отшлепает ее? Как будто она была ребенком? Унижение царапнуло ее изнутри, как наждачная бумага. Стало только хуже, когда она вспомнила, как много людей находилось поблизости. Они все будут смотреть… Стыд, ужас, а затем ярость слились вместе, закипая внутри нее. Она отчаянно пнула его и попыталась снова подняться на ноги. Но он переместил ее таким образом, что у нее не оказалось точки опоры, и прижал своей правой ногой ее лодыжки. Она почувствовала, как ее кожаная юбка задралась, ощутила краткое дуновение воздуха, а затем он ударил по ее ягодицам. Сильно.

– Ой!

Ярость победила, и она взвизгнула. Устроить сцену? Если он собирался отшлепать ее, ему придется столкнуться с тем, в какой кошмар может превратиться плохо дисциплинированная саба. Отшлепать ее?

– Ты напыщенный осел!

Его голос оставался абсолютно спокойным, но она могла почувствовать, как закипала его злость.

– Как же я устал от твоего неуважительного поведения. Вчера, делая скидку на то, что ты новенькая, я не ставил перед тобой слишком много задач. Но ты специально пытаешься вывести меня из себя, и мне кажется, ты стараешься откусить больше того, чем можешь проглотить.

Он замолчал, давая ей время на ответ, но ей нечего было сказать.

– Тебе стоит начать считать. Если ты покажешь мне свое раскаяние, я остановлюсь на десяти. В противном случае, порка будет длиться до тех пор, пока рак на горе не свистнет.

– Идиотская затея, - она была слишком зла, чтобы держать рот на замке, - ты идиот.
– Габи попыталась вырваться, но у нее ничего не вышло.
– Даже Боженька думает, что ты идиот.

Она услышала фыркающий смех. Затем его чертовски тяжелая рука ударила ее по левой ягодице.

Обжигающая боль.

– Оу! – Черт возьми, он не мог так со мной поступить!

– Ты засранец! Ты всегда такой тупой, или сегодня особый случай?

– Габриэлла, у меня такое ощущение, что мне понравится выбивать из тебя непокорность. Дай мне знать, когда надумаешь начать считать, сабочка.

Затем на ее зад обрушился град ударов, будто весь ад рухнул на нее. И каждый шлепок ощущался очень-очень болезненно. Она брыкалась и кричала. Ей нужно было заставить его остановиться, сделать хоть что-то, что помешает ему, и она укусила его за ногу. Остановившись, Маркус схватил ее за волосы, прежде чем она успела крепко вцепиться в него зубами, и дернул ее голову прочь от его голени. Ай-ай-ай.

– Нет, Габриэлла, - сказал он твердым голосом, будто разговаривая с ребенком, и сквозь нее прошла вспышка стыда.

Она что, действительно пыталась его укусить? Маркус держал ее голову таким образом достаточно долго, чтобы она поняла его, затем отпустил ее волосы и снова шлепнул по ягодице. Еще резче, чем до этого. Когда все вокруг нее начало пульсировать из-за обжигающей боли, он остановился на секунду.

– Ты готова считать, Габриэлла?

– Один!
– Она сделала вдох, ей все еще хватало отчаянья, чтобы выплюнуть слова.
– Ты, придурок, один!

Маркус сжал зубы, чтобы не выпустить рвущийся наружу смех. Нолан и Дэн остановились посмотреть, их плечи тряслись от таких же попыток. Черт, как он мог хотеть хлестать ее пышную попку и одновременно находить ее такой милой? Маркус подождал, пока его голос придет в норму.

– Обзывать своего Дома невежливо, сабочка. Полагаю, тебе нужно начать считать с самого начала.

Пока она извивалась, он уловил проблеск ее кудрявых волос на лобке. Тяжело вздохнув, он наградил ее еще тремя шлепками, в этот раз по расщелине между ягодиц.

Она издала что-то среднее между рычанием и воплем.

– Я прошу прощения. Один! Один, ясно? Один, Сэр.

Он замер.

– Уже звучит лучше, Габриэлла. Хорошо, один.

Злость ушла, Габи прижалась лицом к его ноге и заплакала.

Внутренности Маркуса стянуло в тугой узел. Ему нравилась эротическая игривая порка. В то же время, если сражение с крикливой маленькой сабой приносило удовольствие, то причинение боли плачущей нижней ощущалось совершенно по-другому. Это слишком походило на избиение щенка. Но отступать было неправильно. Она должна запомнить раз и навсегда, что от ее поведения зависят последствия. Тем не менее, он ослабил свои удары и замедлился настолько, чтобы она успевала считать.