– Хорошо, – сказал он, и аккуратно подхватив Толика под спину большими волосатыми

руками, положил его на каталку. Толик даже ничего не успел сообразить, как его руки и ноги

были притянуты широкими ремнями к боковым трубкам каталки. Он только тихо попросил:

– Натаня, скажи им, пожалуйста. Скажи…

Наташа застыла в ужасе и не могла пошевелить языком. Тогда Толик попросил мужчину с

зеркальцем на лбу:

– Дядя, не нужно меня разрезать. Лучше продайте меня целым! Продайте целым, дядя!

Толик еще и еще повторял одни и те же слова, надеясь, что дядя с зеркальцем услышит его

и поймет, что он хотел сказать, и его голос, как недавно голос и шаги Покупателя, удалялись и

затихали в глубине коридора.

Глава 15

Надежда

54

Федор Пантелеевич нервничал. Время тянулось на измор. Всем нутром он чувствовал

надвигающуюся катастрофу. Срабатывала интуиция сыщика. Наконец, во двор въехала

оперативная машина. С проема распахнувшихся дверей кузова спрыгнул оперативник с

овчаркой на длинном поводке. Екатерина бросилась к Федору. Он обнял ее, поцеловал.

– Все в порядке, дорогая. Я люблю тебя. Встретимся.

– Да, Федя. Я тоже. Очень люблю тебя! Будь осторожен, любимый. Не лезь на рожон.

Звони, хорошо?

– Позвоню, – он выскочил навстречу оперативнику, на ходу поприветствовал жестом руки.

– Залазь назад, Володя. Поехали. Опаздываем, – кинул он коренастому седоватому

мужчине и нырнул в кабину. Коротко обменялся рукопожатием с водителем, молодым парнем

с острым, как у щуки, лицом.

– Гони, дорогой. И включи маяк, – так по привычке называл Федор Пантелеевич

милицейскую мигалку. – Едем в Поселок на улицу Базарная. Это недалеко возле восьмого

хлебозавода. Разобрался?

– Усвоил, – утвердил парень, загадочно улыбаясь. У него всегда получалась такая улыбка,

сколько ни помнил его майор. Некоторых она сбивала с толку, а тех, кто с ним часто работал,

приятно забавляла.

Не останавливаясь ни перед каким светофором, ровно и быстро машина за пятнадцать

минут покрыла расстояние и подъехала к дому Татьяны. Федор Пантелеевич не успел выйти

из кабины и пройти несколько шагов к калитке с уютной старой от дождей лавочкой возле

забора и в двух шагах от нее кучей яркого желтого песка, как тотчас калитка распахнулась, и

из нее вырвалась навстречу майору растрепанная, вся в слезах, Татьяна. Она бросилась под

ноги растерявшемуся майору, упала на колени и, буддистски сложив ладони возле груди,

склонила голову. Он неуклюже поднял ее за локти.

– Татьяна Ивановна?

Она закивала.

– Давайте пройдем в дом. Вашу дочь мы нашли, не волнуйтесь. За ней срочно нужно ехать,

иначе… В общем, мне нужно посмотреть детскую комнату, если таковая у вас существует, и

взять для сыскной собаки вещь, с которой ваша дочь больше всего соприкасалась. Вы поняли

меня, Таня? – отечески спросил он и пожал ее плечо.

– Да, да…

– Меня Федор Пантелеевич.

– Поняла. Пойдемте.

Татьяна ввела майора в Наташину половину спальни и показала на огромную картонную

коробку, в которой громоздилось друг на друге все богатство дочери – мебель для комнаты,

обеденный и кухонный столы, посуда разного калибра и формы, несколько кукол и даже

нарезанные помидоры и огурцы из пластмассы и дерева. Все было редкое и дорогое –

ассортимент детских игрушек, привезенных ей из Америки Робертом. И все это давно

требовало расширения «жилплощади».

Показав на игрушки майору, она не выдержала и разревелась.

– Ну-ну, Таня. Я же сказал, что все будет в порядке, милая, – промолвил ободряюще он,

хотя сам был не очень уверен в своих словах. – Такая красавица не должна портить свое

личико, и нужно верить мне.

Он внимательно осматривал игрушки.

– У меня разбежались глаза, – улыбнулся он. – Да, это тебе дураки-капиталисты, небось,

сделали для деток! Знаете, мне пришла мысль. Возьму для работы игрушку самую раннюю, с

которой она долго играла, хорошо?

55

Татьяна подумала, и вытащила из глубины ящика куклу, искусно сшитую из тряпичных

цветных фрагментов.