Но вслух я эту мысль высказывать не стал. И не потому, что боялся. Просто, если обойдутся без нас, то это значит, что справились более-менее легко. А если третий эшелон в бой вводят, то значит, что дело недалеко от трубы вертится.

Степняки, наконец, закончили построение, остановились, и над полем повисла удивительная тишина. Не было слышно даже шелеста листы в близлежащем лесу или дуновения ветра, не говоря уж о десятках тысяч вооруженных до зубов человек.

Вот уж действительно затишье перед бурей. А как хорошо - хочется послать подальше это сражение, просто стоять и слушать.

И это не одному мне чудилось. Окружающие меня люди, до кого дотягивались мои пассивные радары, чей эмоциональный фон я мог разглядеть, испытывали нечто подобное. Сотни людей (да какие сотни - тысячи) замерли, боясь издать малейший шум и разрушить это хрупкое чудо.

Издалека донесся удар гонга, и все пропало, волшебство исчезло. Ну и какой урод это сделал?

Я всмотрелся в степное войско, пытаясь найти, где прячется этот гонг. Понятное дело, ничего не нашел. Зато увидел, что от вражеского построения к нам скачет одинокий всадник. Ух ты ж, могучий мужик. Да не простой, заговоренный. Поединщик, похоже.

Да, тут тоже есть такой обычай. Не всегда ему следуют и не все. Степняки раньше вообще этой традицией не заморачивались. У Империи же подход простой - желает противник поединка - пожалуйста, не желает - ну и ладно, побьём и без него.

Поединщик выехал на середину между выстроившимися войсками, остановился и начал что-то орать в нашу сторону. Матерится, надо думать.

Прямо за спиной второго эшелона нашего построения, там, где маячила свита принца, началось какое-то шевеление. Вскоре оттуда отделилась фигура и поскакала к ждущему противнику.

Баа, да это же мой знакомый - капитан Гвардии Болун. Ну что, тоже серьезный мужик. Легко степняку не будет, это точно.

Болун подъехал к противнику, остановился в метре сбоку. Переговариваются о чем-то что ли? Болун язык степняков знает? А почему нет? Долго ли с кристаллами знаний выучить.

Степняк провел рукой по шее, дернул ногой. Это местный жест такой - отрублю башку и по земле пинать буду. В ответ Болун потряс перед его лицом ладонью, направленной пальцами вниз. О, это уже серьезное оскорбление - типа, единственное на что ты годен, это своей бородой полы подметать.

Степняк реально разозлился, пришпорил коня и поскакал в направлении своего войска. Болун же остался невозмутим, не спеша потрусил в нашу сторону.

Поединщики разъехались метров на сто, повернулись лицом к лицу, замерли.

Я вдруг поймал себя на том, что зрелище захватило меня целиком. Смотрю только на поединщиков, контролировать обстановку вокруг вообще забыл. Весь подался вперед, даже кулаки сжал.

Я встрепенулся, привел мысли в порядок, огляделся по сторонам. Ну да, все вокруг тоже только туда смотрят. Можно преспокойно кошельки тырить, не заметит никто.

Началось. По какому-то невидимому сигналу всадники пришпорили коней и, набирая скорость, устремились навстречу друг другу. Копья, до этого поднятые вертикально, плавным движением опустились параллельно земле. Тридцать метров, десять. Бабам!!!

Только щепки от поломанных копий в разные стороны.

Если бы сейчас бились обычные люди, то кто-нибудь из них явно из седла вылетел бы. Но сейчас мерялись силами двое заговоренных.

Всадники проскочили дальше, буквально сразу развернулись, выхватили мечи, и снова пошли на сближение.

Бам!

Опять разъезд, разворот, сближение.

Бабам!

Теперь никакого разрыва дистанции. Поединщики закружили по полю, потчуя друг друга могучими ударами. Но недолго. Степняк умудрился каким-то макаром пнуть ногой, и Болуна просто снесло с коня.

Я увидел, как воины вражеской армии вскинули руки, раззявили рты. Но прежде, чем звуки их торжества докатились до нас, Болун вскочил с земли и молнией метнулся к степняку. Пара шагов, прыжок, прямо в полете гвардеец отбивает вражеский меч, и, закрывшись щитом, всей массой тела врезается в противника.

Ух ты ж, как быстро он это сделал!

Теперь уже кочевник летит на землю. Степные воины опускают руки, закрывают рты.

Болун не стал сразу же кидаться на врага. Постоял, подождал, пока тот поднимется и сам ломанется на него.

Дальше был красивейший бой на таких скоростях, что даже для меня движения иногда смазывались, а ведь я того - тоже маленько заговоренный. Для простого же человека мелькающие руки-ноги дерущихся вообще, наверное, в невидимость ушли, а вместо тел что-то размазанное виделось.