Но старый охотник не привык разбрасываться добром и всегда их чинил сам.

У него в лесном домике всегда лежала маленькая походная кузня, вот теперь как никогда пригодилась. Он поставив ногу бедной девушки на наковальник, сбивая зубилом с

нее цепи и приговаривая:

– Ох! Девонька и какой же варвар тебя так приковал? Такие здоровенные цепи

на такую хрупкую ногу.

Приходил в себя очень долго. Только неделю был в беспамятстве, между жизнью и

смертью. Как потом я узнал, Ерофей Трофимыч всю неделю не отходил от меня, утром

и вечером делал пенициллиновые уколы и поил теплой водой. Целую неделю он вырывал

меня у смерти. К концу недели я очнулся, ну как очнулся, только мог открывать

глаза, а все остальное не двигалось, не было даже сил поднять руку.

До конца сентября, так и лежал как бревно без движения. Приходить в себя начал

где-то недельки через три. К тому времени я уже мог самостоятельно вставать и

ходить в туалет, а то было стыдно, что на старое ведро, меня всегда сажает егерь.

– Ты что! Меня стесняешься?
– видя мое смущение, спрашивал Трофимыч -

так ты меня не стесняйся, у меня внучка твоего возраста - потом грустно

добавил была - Утопла она, купались с девчатами на реке и попала в браконьерские сети, там течение сильное, и затянуло ее в водоворот. А через год ее родители, мой сын с невесткой в автомобильной аварии погибли. Так, что один я на всем белом свете остался.

Я с сочувствием смотрел на охотника и мычал, что-то жалостливое. Когда Трофимыч узнал, что я была в рабстве и к тому же немая, то его жалости не было предела. Свою историю, немного подредактированную мной, я изложил ему на бумаге.

Когда он начал спрашивать, как моя фамилия и где находится заимка бандитов, то

я прикинулся и написал ему не помню.

А, что удар был и мне лучше прикинуться, что у меня частичная амнезия. В рассказы про шаманку и мое превращение в девушку никто не поверит, в лучшем случае отправят в психушку. Так что лучше про это надо молчать.

Пока не выпал первый снег, Трофимыч ходил на охоту, кабана надо добыть на еду или лося, говорил он. К вечеру он приходил и приносил, то зайца, то глухаря, затем чистил или

потрошил добычу и вечером мы ели обалденное жаркое из зайчатины или вкусный мясной глухариный бульон.

Однажды Трофимыч собрался в поселок, где он жил и сказал

– От моей внучки много вещей осталось, поеду за ними съезжу, а то негоже тебе

на зиму оставаться совсем голой, к тому же к участковому надо зайти.

Это ж надо в наше время взять девушку в рабство, совсем сволочи совесть потеряли.

Я умоляюще сложил руки перед охотником и взяв карандаш и бумагу, быстро, быстро

написал, что не надо ничего, никому рассказывать.

Егерь только крякнул и недовольно покачал головой, но согласился со мной.

Когда придет время я сам должен с ними рассчитаться, для этого мне надо набраться

сил и умений. Богатырев еще не знал, что ему предстоит обучить меня всему, что он

знает сам. Я отсюда никуда не уйду пока не научусь ухваткам охотника, в этом

твердом намерении, обучиться я буду просить охотника и бывшего разведчика, если надо встану перед ним на колени, мне это надо.* _____________________________________________________________________________________________________

Егерь, Ерофей Трофимыч, приплыл обратно на моторке через три дня и привез для

меня целый ворох зимней одежды и нижнего белья, даже в отдельной упаковке гигиенические пакеты, ну это он наверное специально за ними заходил в аптеку.

Я посмотрел и усмехнулся про себя, такие пакеты наши девчонки уже давно не берут

у них для этого есть тампоны, они ими пользуются когда у них критические дни бывают. И я тут сам себе задал вопрос, а почему у меня они никогда не шли, я же

вроде тоже как бы девушка.

И тут меня бросило в настоящий жар, а не беременное ли это тело и почему до сих пор нету месячных? Они же меня без всякой контрацепции ?