– Так сколько?

– Нисколько. Мне нужны ингредиенты из Ястрада. Если вам поможет лекарство, закупите еще трав - многие можно достать где угодно, но некоторые растут только там. Я знаю, что Ястрад закрыл для Иста границы, я знаю, что травами они не торгуют, но я уверена, что есть какая-то лазейка - через Верею, еще как-то, они ведь продают туда свои ткани и горшки. Я куплю все, что вы сможете оттуда привезти. Попросите своих торговцев прихватить букетик придорожной травы, подкупите травника - я уверена, что смогу возместить расходы.

Вальвес помолчал пару минут, почесывая аккуратную бородку.

– Кто тебе рассказал, куда идти?

– Слышала от родственников, - я пожала плечами, - да и кто тут вас не знает, слухи быстро распространяются. Думается мне, вы один поддерживаете хоть какие-то контакты с Ястрадом после того как они окончательно перекрыли границу.

– Слухи, как же, - пробормотал он, - знаю я, что это за слухи. Зайди через пять дней. Я скажу тебе, что я могу сделать, а ты, травница, расскажешь мне, что ты на самом деле задумала.

Лавку я покинула с тяжелым сердцем, и уже через несколько шагов почти рассталась с мыслью о приготовлении снадобий на продажу, но домашний ужин, состоящий из каши 'Желание' (плавающая в кипятке горстка подпорченной крупы, приправленная желанием съесть что-нибудь еще) и воды быстро привел меня в чувство.

Я и сама не слишком понимала, что я задумала. Оставшиеся до весенней ярмарки три дня я провела, внимательно изучая мамину книгу, и уже через несколько страниц описаний трав я с грустью осознала, что сложный ястрадский язык я начала забывать за отсутствием практики, и даже мысли мои все реже облачались в ястрадские слова.

А Винка так вообще ни слова не знает!

Я сомневаюсь, что ее вообще можно будет соблазнить 'колдовством', но без книги на истском шансов нет вообще никаких, ведь я не смогу вечно быть для нее указующим перстом и пинающим башмаком.

Что ж, придется снова воспользоваться тем, что имею, а имею я не так уж и много. В шкафу нашлась стопка желтоватых листов бумаги, перо и чернила я приметила еще во время поисков книги. Я старательно вытерла пыль со стола, села и положила перед собой Советник.

'От живота боли', - записала я по-истски, 'кто мучается болью колючей и запахами смердит, то ты малый бери пучок южного шалфею, северного не бери...'

Ну что за бред, кто такое вообще поймет. По-ястрадски же рецепт звучал вполне нормально.

Я перечеркнула предложение и переписала.

'Отвар от колющей боли в животе и...'

Пуканья?

Пердежа?

...'и испускания зловонного воздуха'

Все оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Я с трудом увязывала слова в предложения и разворачивала витиеватые ястрадские конструкции в простых истских словосочетаниях. К концу второго дня я осталась с исчирканной тетрадью, десятком кое-как переведенных рецептов и длиннющим списком незнакомых слов. Сколько-то из них мне удалось вспомнить, значение еще некоторых я примерно поняла по смыслу предложения, а вот дальше хоть плачь.

На время ярмарки работу пришлось отложить - как и планировалось, мы пустили на постой пятерых путников - двоих в мою спальню, троих - в бывшую торговую комнату, где по такому случаю вымели дохлых тараканов и поставили лавок. Денег они заплатили не особенно много, но двое из них предложили мне свалить подальше из моей комнаты на денек за весьма неплохую сумму. Я решила воспользоваться отличным поводом, спрятала Советник и отправилась за город поискать что-то хотя бы похожее на описанные в оном растения.

К сожалению, меня не учили даже сбору трав, а время было весьма неподходящее - снег сошел совсем недавно, а в лесу так вообще еще лежал плотным ковром. Но сквозь темные скелеты дубов, кленов и вязов проглядывали вечнонарядные сосны и елочки, на хвою которых я тоже рассчитывала. Оказалось, впрочем, что кроме хвои, поживиться мне особо и нечем, и что совершенно зря я притащилась без ножика. Я не без труда доломала полувыломанную ветром сосновую лапу чуть ли не с меня ростом, набрала в мешочек мокрых прошлогодних шишек и ранних почек и на удачу содрала отслоившийся кусок коры с предположительно осины. Все. Дело продолжало расклеиваться, едва начавшись.

Сосновая лапа оказалась тяжелой, мешочек с мокрыми шишками неприятно холодил бедро, трость застревала в грязи, в горле першило, но в город я вернулась с жутко победоносным видом. Мы с сосной гордо прохромали по Кузнечной улице, обсыпали иголками брусчатку в Пшеничном переулке и ввалились домой через парадный вход, немало удивив постояльцев.

– Рауха, что это?!

– Как что? Сосна, конечно же.

Винка схватилась за швабру и бросилась вытирать грязные следы. Я уже привычно уселась на кухонный стол, зацепила тростью ближайший таз и молча принялась счищать туда хвою. А запах-то, запах какой! Я сунула в рот хвоинку, разжевала. На вкус - чудодейственная кислятина.