В лесу почти совсем стемнело. Синие, длинные влажные тени легли на мокрую траву. Воздух был серовато-голубой, очень густой и красивый. Когда все стихло, стало слышно, как поют сверчки и квакают где-то недалеко лягушки. А вообще лес был тих, только листья шелестели.

— Возможно, сегодня соловей запоет, — невпопад сказала Мари.

— Я соскучился по соловью, — в тон ей заметил инспектор с окровавленной физиономией. — Сто лет дома не был.

— Майор, шли бы вы в самом деле к доктору, — со вздохом сказал Франц Вебер. — Она вас перевяжет…

— Да, думаю, это необходимо, — он провел рукой по лицу, поморщился и с некоторым удивлением посмотрел на кровь на ладони. А потом добавил невпопад, но с чувством. — Боже, как хорошо, что моего брата здесь нет!

— Угу, — подтвердил Вебер со вздохом. — Жертвы были бы, это точно. А так все практически обошлось. Спасибо вам большое, майор.

— Не за что, Франц. Это моя работа.

— Пойдемте уже, — сказала Мари, которой надоели все эти разговоры. Мужчинам дай волю, и они будут болтать до посинения. Или уж по крайней мере до того, пока не взойдет луна.

Они шли домой через холм. Инспектор и Вебер обсуждали похищения, Альберт тоже иногда вставлял словечко в разговор. Мари шла впереди, вела на поводке грустно поскуливающего Квача (он не вступил в драку с самого начала, испугался вил, и теперь тяжело переживал свою трусость) и старалась, чтобы плечи у нее не дрожали. Ей не верилось, что все произошло по-настоящему… И все-таки оно произошло.

Как же она устала…

А еще несколько дней назад все было так прекрасно… Скорей бы нашлись эти дети…

Почему-то Мари была уверена, что инспектор найдет.

— Так вы думаете, что, примени вы алхимию, они бы совсем обезумели? — спросила Мари инспектора.

— Да, конечно, — Альфонс Элрик кивнул. — Они ведь знали, что Шульман — алхимик. И тогда на расследовании можно ставить крест… Хотя мне и так любопытно, что я здесь могу нарасследовать. Никто ничего не знает, — он зевнул.

— Спать хотите? — участливо спросила Мари.

— Да…

— Если хотите, я вам в изоляторе постелю. Там нормальная кровать.

— Да я вроде как у сержанта остановился… и чемодан там остался… — майор с сомнением глянул в окно, потом зевнул еще раз.

— Вам же бриться с утра не надо? — спросила Мари. — Бритва не нужна. А душ и у сержанта на улице.

— Действительно, — Альфонс Элрик зевнул в третий раз. — Только я не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством…

— Никакого злоупотребления, — фыркнула Мари. — Медпункт — одна половина дома. Мое жилье — другая. Ничего страшного. А вам с вашей ногой лучше лишний раз по улице не ходить. У сержанта с женой трое детей, у них и так места мало.

— Значит, так тому и быть, — улыбнулся бывший майор. Мари в очередной раз подивилась тому, какая у него приятная улыбка. Она бы и не подумала, что у живого человека может такая быть.

И Мари ушла готовить постель.

Курт: Я поеду в Столицу и стану как Стальной Алхимик!

Мари: Это еще кто?!

Курт: Как?! Вы не знаете, кто такой Стальной Алхимик?!

Альберт: Ладно, я вам дам диск погонять…

–

Мари: Это еще кто?

Ганс: Мари, вы что, в детстве газет не читали, радио не слушали?..

Мари:…Мммм… нет.

Ганс: А что вы делали?

Мари: Ну, в психиатрической лечебнице лежала, книжки читала всякие… там Карла Маркса, маркиза Де Сада, Джеймса Джойса… С тех пор читать не люблю. А потом в приюте мне вообще не до того было, мы за жизнь сражались… Ганс, мальчики, куда вы?

Мари: Каждый сельский врач должен знать карате! Черный пояс так хорошо смотрится с белым халатом…

Ал: Ты что, из спецназа?

Мари: Нет, из детдома. Понимаешь, у нас там половина ребят потом в организованную преступность ударилась.

Ал (поднимая глаза к небу): Мадоши-сенсей, вы уверены, что мне обязательно на ней жениться?..

Ал: Все по Фрейду, судари мои, все по Фрейду… Мне нравятся высокие темноволосые женщины, которые хорошо дерутся и носят белые халаты. Ну что ж, если бы мне нравились маленькие блондинки в красном и с отвратительным характером, это было бы тревожней…