В этом, конечно, был резон, но все же я бы предпочел акваланг. Да только выбора у меня никакого не было. Я понял, почему Долговязый заговорил про кроличью нору и другую реальность. Уйти в глубину без всяких технических средств, на одной биологии — это действительно сильно.

— Коэффициент преломления воды, поскольку нет шлема, придется компенсировать контактными линзами, — продолжал отставник. — Это непривычно, но не смертельно. Иначе ни хрена не увидишь. Связь, напротив, самая привычная. У меня есть две перчатки для перевода Языка Охотников в команды для синтезатора.

Внезапно меня вызвал Тошка:

— Мы на месте. Усилитель поставили у борта.

— Они усилок поставили, — с облегчением доложил я.

— Хоть в чем-то сгодились, — обрадовался Долговязый и надел гарнитуру. — Майк! Подключи нам усилок к гарнитурам.

— Готово! — ответил офицер из рубки.

Теперь мы могли слышать все, что проникало в гидрофон усилителя. Звуков было много — отголоски шторма, щелчки рачков, движение воды вокруг корпуса затопленного судна. Но уже через пару секунд я расслышал голоса людей.

— Живы!

— Да не ори ты так! — осадил меня Долговязый. — Ты же на усилитель подключен.

Это означало, что все, произнесенное в микрофон гарнитуры, усиливается устройством внизу и будет услышано потерпевшими крушение. Голоса тут же стихли. Я представил, каково им там — ни с того ни с сего услышать по ту сторону обшивки человеческий голос мощностью в несколько киловатт. Не для слабых нервов, надо признать, развлечение. Особенно если темно.

— Да ведь это спасатели! — выкрикнул незнакомый мужской голос по-русски. — Эй, мы здесь!

Тут же раздались удары в переборку.

— Так, народ, не шумите, — негромко произнес Долговязый, и тут же все стихло. — Мне надо несколько важных вещей узнать. Во-первых, раненые или погибшие есть?

— Нет, — донесся голос из бездны. — Все целы.

На этот раз голос был Лесин, я его сразу узнал, несмотря на искажение тембра.

— Отлично, — отставник подмигнул мне. — Тогда второй вопрос. Почему радиосвязь не работает?

— Нет питания, — ответила Леся. — Затоплены кормовые отсеки, нам их пришлось задраить. Аккумуляторы там, а турбины стоят.

— То есть вы в темноте?

— Да.

Мне сделалось так жутко, что в знак солидарности с теми, кто внизу, я невольно закрыл глаза. Это почти немыслимо — не впасть в панику и истерику на глубине тридцати метров, в полной тьме, не имея возможности выбраться самостоятельно, не зная, прибудут ли спасатели в ближайшее время.

— И еще с воздухом большие проблемы. Нас тут пятнадцать человек. Уже ощущается нехватка кислорода.

— Я тебя вытащу, Леся! — произнес я, не сумев сдержаться.

— Рома? Ты? Как ты сюда попал?

— Кроме нас тут никого нет, — признался я. — Спасатели не могут выйти из порта по причине шторма. Но у нас с Долговязым отличное судно. Как раз спасательное. И оборудование.

— С Долговязым? — удивилась Леся. — Он-то тут откуда?

— Я потом расскажу, ладно? Сейчас вас надо вытаскивать.

— Но как? — насторожилась Леся. — Здесь далеко не все смогут подняться в аппаратах воздушного типа.

— У нас есть новейшие спасательные средства, — соврал я. — Все будет нормально. Нам надо только внутрь войти.

— Это будет сложно, — сказала Леся. — Насосы не работают, так что создать внутри корпуса повышенное давление мы не сможем. Вода хлынет внутрь, если вы корпус прорежете. Кстати, а как вы усилок установили?

— Это не мы, — признался я. — Это Тошка с Лидочкой.

— Ну вы даете! — ее голос, искаженный усилителем, не выражал никаких эмоций. Мне приходилось догадываться, что она чувствует. — Всей компанией заявились!

В колодце нашего шлюза между тем появились морды Тошки и Лидочки. Дельфины отфыркались, но вступать в разговоры не стали. Поняли, что сейчас не до них. Действительно, неработающие насосы создали нам очень серьезную проблему. Были бы здесь настоящие спасатели со спецоборудованием, они бы нашли способ запитать агрегаты снаружи или другим способом поднять давление внутри. А что делать теперь, я понятия не имел. Оставалось положиться на опыт Долговязого. Я посмотрел на него, опасаясь, что он отведет взгляд. Но отставник даже бровью не повел — как ни в чем ни бывало продолжал ковыряться с инъектором и акриловыми флаконами с культурой грибка. У меня создалось ощущение, что особой проблемы он вообще не видит. Каким бы он ни был крутым, но все же это было в высшей степени странно.

— Ну что, Копуха? — он повернулся, и мы встретились взглядами. — Готов спуститься в кроличью нору?

— Погоди! — остановил я его. — Мы же не сможем резать обшивку! Их же затопит, барракуда тебя дери!

— Конечно, затопит, — спокойно ответил отставник. — Только не сразу. Они откроют все двери, чтобы максимально увеличить объем помещений. Так что затапливать их будет минут пять, не меньше. За это время нам надо всех накормить сахаром и сделать инъекции.

— А грибка хватит на всех?