– А еще она любит купаться ночью в дорогом платье, сводить с ума мужчин и целоваться с первыми встречными...

– Опять не все верно, - улыбаюсь.

Смотрит вопросительно.

– Может быть, у тебя будет шанс узнать, в чем ты ошибся.

– Легко догадаться, но сложно поверить.

– Ну, это уже ваши проблемы.

Улыбается. Обнимает меня за талию. Голова все еще кружится. Заходим в отель. Портье старается совладать с лицом при виде двух неожиданно вымокших, но трезвых людей. Получается на четверку с плюсом.

В лифте.

– У меня третий этаж, - говорю, почему-то шепотом.

Нажимает на четвертый. Смотрю на него вопросительно.

– А тебе больше нравится, когда мужчина поступает так, как ты говоришь, или так, как ты хочешь?

Артем

В мешанину сна уже давно затесался какой-то дурацкий звук. Где-то стучали и звонили. И он даже три раза открывал дверь, там не было ни души, но как только возвращался обратно в машину с разбитым стеклом и каплями крови на руле, снова принимались звонить и стучать. Наконец, ему удалось открыть глаза, и ужас происходящего превратился в реальность. За ним пришли. Значит, там все-таки труп. Артем тяжело поднялся с кровати - в минувшие сутки (чуть больше) он был занят положительно тем, что методично опустошал бар - в ход пошли и вино, и водка, и даже этот ужасный виски с тошнотворным привкусом сивухи, который приходилось занюхивать рукавом. Пил, пока не отключится, а когда ему случалось снова прийти в себя, процедура повторялась. Ступая босыми ногами посреди окурков, живописно разбросанных на дорогом паркете, он прошествовал в коридор - одеваться было ни к чему, так как он и не раздевался - подошел к двери и глянул в глазок. Стало легче, но не намного. Открыл дверь.

– При... что с тобой?

– У меня все нормально, извини, не смог тебя встретить, я думал... я был занят... помогал Ромео с переездом - он снял новую хату, и мы всю ночь перевозили его шмотки, я недавно только домой вернулся, устал ужасно, еще раз извини, пожалуйста. Расскажи, как съездила?
– он переминался с ноги на ногу, держа дверь открытой, то и дело смотрел то куда-то вбок, то поверх Саши, прислушивался к шагам в парадной, вздрагивал от каждого звука безразличной жизни, что копошилась вокруг, в каком-то своем мире. Мятая белая рубашка в мелкий коричневый узор наполовину выбилась из черных брюк, глаза ввалились, от него здорово разило перегаром и перекуром. Она застыла в дверях, чувствуя жалость, отвращение, но и желание помочь беспомощному человеку явно в беде и в то же время, представляя Олега - уверенного, сильного... еле сдерживала улыбку, смеялась в душе над собой и над ситуацией, но тут же становилось стыдно за свои мысли и хотелось, чтобы ничего не было, а просто броситься на шею к этому мальчишке, выспросить, что случилось, не создавая видимость веры в ложь, что было бы еще одной ложью; помочь ему. От растерянности ей вдруг захотелось плакать. Он же хотел лишь отменить прошлое утро, чтобы оно вот прямо сейчас не стояло перед глазами, не смело так грубо вмешиваться в его жизнь - ни тогда, ни сейчас. Хотелось просто ей все сказать, но он не мог - боялся ее реакции, Саша ведь такая правильная. По крайней мере гораздо лучше, чем он. Что для него - нормально, для нее - то, чего не должно быть.

– Так и будешь держать меня в дверях?

Он закашлялся и нехотя отступил.

– Извини, проходи, конечно, плохо соображаю - спал.

Почему-то скептик в ее разуме захотел тут же спросить: "С кем?" - на долю секунды стало больно, но и забавно, - "С водкой..." - тут же откликнулся здравый смысл.

Саша сняла черные босоножки без каблуков с длинными завязками и собиралась пройти в комнату.

– Подожди, - тронул ее за плечо, - там... не убрано, мне неудобно, давай лучше посидим в кухне, ладно?
– он смутно чувствовал, что в комнате что-то не то и Саше этого лучше не видеть, но что именно?
– Забыл.

– Артем, что с тобой?
– спросила она, не вполне понимая - хочет ли на самом деле услышать настоящий ответ...

– Я же говорю, все у меня нормально! Помогал Ромео с переездом, устал, что ты на меня набрасываешься сразу?! У меня все нор-маль-но, разве не видно?! Расскажи лучше, как съездила, что делала?

Прошли в кухню, Саша опустилась на табурет, Артем сел напротив и закурил. Она встала, открыла настежь окно и выглянула на улицу... "А Олег не курит..."

– Съездила очень хорошо, мне все понравилось, - грустная улыбка, и снова ожила та гроза на пустынном пляже, та последняя встреча, когда любовь была так желанна и так возможна... Вот бы сейчас уйти навсегда - без сцен, ничего не объясняя, уйти, чтобы никогда уже не вернуться в эту квартиру, где столько всего произошло за долгие два года, что они были вместе. Слова застыли в горле. Перед мысленным взором мелькают картинки прошлого, осколки счастья, которое иногда их с Артемом баловало, обрывки красивой мечты, к которой привыкла... но Олег... Ужасно находиться посередине. Не знаешь, в какую сторону тебе бежать, какой поступок счесть верным. И в то же время уже нужно что-то решать и куда-то бежать. Вернее, нужно было уже вчера.

– Что ты там делала? С кем общалась? Как погода?
– продолжал задавать неинтересные ему вопросы Артем, рассматривая обворожительную девушку в коричневом платье по колено, со спутанными почти черными волосами, убранными в хвост, стоящую к нему спиной у распахнутого окна. Солнце сквозь дымку освещало просторную дорогую кухню в бежевых тонах. Хрустальная пепельница была полна. Целлофан валялся рядом с микроволновкой.

Стена между ними становилась все плотнее. И если раньше ее строил лишь он, умело используя сподручные средства - Ксюшу, ей подобных и ложь, то теперь в игру включилась и Саша. Она описала, как проводила время в Бердянске, опуская неуместные детали. Он слушал вполуха, барабаня пальцами по столу и думая о своем.

– Ну а ты чем тут занимался без меня?
– Саша повернулась к нему лицом.

Перед его мысленным взором из ванной выбежала Ксения, потом появилась она же, но уже в машине, с растекшейся тушью, и крик, который до сих пор стоит у него в ушах.

– У меня все нормально! Я ничем не занимался. Ничем особенным. Вот помог Роме с переездом. Все как обычно, - торопливо произнес он, смотря в пол. Хотелось, чтобы она ушла, но в то же время он боялся остаться один - Саша была его последней надеждой выбраться из того болота, в котором он прозябал уже давно, и особенно теперь, когда - либо тонуть совсем, либо подниматься.

Она молча и внимательно посмотрела на него, а затем вскочила и бросилась в комнату. Артем ринулся следом, но не успел.

Шторы задернуты. Бар открыт, пустые бутылки свалены там же. На паркете возле постели гора окурков. Осколки у противоположной стены, разводы на обоях и портрете Саши с разбитым стеклом. Она раздвинула занавески, распахнула окно, и свежий после дождя воздух начал постепенно заполнять комнату. Артем сел на кровать, опустил голову. Саша оказалась рядом, взяла его за руку.