Каждый раз, приезжая в город, Потап и Данила привозили новую идею, которую с пеной у рта отстаивали на собрании и которую никто, кроме них, не поддерживал. То они предлагали попробовать пронести сразу в несколько церквей портрет Чарльза Дарвина и поставить на видное место рядом с алтарём, то организовать ночной патруль, чтобы отлавливать дружинников, а в последний раз Данила приехал мрачный и предложил «кончать всю эту мутотень»: достать автоматы и всех перестрелять к чёрту. Никто, понятное дело, его не поддержал, однако Гусельников против обыкновенного не стал доказывать свою правоту, а только махнул рукой и сказал: «Ну и сидите дальше по подвалам». Другие не обратили внимания на такую реакцию и через десяток минут уже забыли о разговоре, но Савва поймал себя на мысли, что Данила всерьёз задумался о вооружённом сопротивлении. В тот раз обсудить как-то не получилось, но при следующей встрече Васильев решил обязательно разговорить друга и выведать все его планы.

В ботаническом саду Савва работал в лаборатории генетики и микробиологии вместе с единственным научным сотрудником – Марией Терентьевой, невысокой худощавой брюнеткой двадцати семи лет, задумчивой и почти никогда не улыбающейся. По словам Дмитрия Улитко несколько лет назад муж Маши, лётчик пассажирской авиации, погиб в авиакастрофе где-то над Чёрным морем, и с тех пор Терентьева замкнулась и ни с кем близко не общалась. Однако Савва, также склонный больше размышлять, чем разговаривать, на удивление хорошо сработался с начальницей: лишние вопросы не задавал, задания выполнял практически без ошибок и без пререканий изучал все те кипы статей, что давала ему Маша.

Предметом исследования Терентьевой был картофель. Работа шла совместно со специалистами филиала Института биоорганической химии подмосковного города Пущино и двигалась в двух направлениях. Первой задачей стояло получение картофеля, устойчивого к паршe – болезни, вызываемой бактериями стрептомицетами. На поверхность клеток кожуры клубней пытались поместить специфические молекулы-рецепторы, которые бы реагировали на внешние белки клеток стрептомицетов, пытающихся проникнуть внутрь клубня, и запускали в клетках кожуры не только процесс опробковения места контакта с патогеном для блокирования его передвижения, но и синтез антибиотика. Вторая задача – это научить устойчивый к парше картофель синтезировать провитамин А или бета-каротин, недостаток которого в организме ведёт к поражению органов зрения и другим заболеваниям. По первому, самому сложному, направлению работали в Пущино. Маша же занималась каротином.

За окном смеркалось. Дождь не прекращался. Савва сходил на кухню, налил ещё чая и сделал пару бутербродов с колбасным сыром: провести этот вечер ему предстояло за чтением англоязычных научных статей.

Не прошло и часа, как в окно раздался тихий стук. Савва прислушался. Второй раз постучали сильнее. Васильев отключил лампу и, подойдя к окну, отдёрнул штору. Свет снаружи горел только у административно-лабораторного корпуса, нескольких хозпостроек и у входа в общежитие. До окна комнаты Саввы долетали лишь слабые отсветы, однако даже в такой ситуации он смог различить знакомый силуэт. Васильев приоткрыл створку, но не успел и рта раскрыть.

– Шире открывай, – раздался голос Гусельникова. – Давай быстрей.

Савва распахнул окно, Данила запрыгнул и уселся на подоконник.

– Не вздумай в обуви с окна слезать, – пригрозил Васильев.

– Да ладно, ладно, – Гусельников снял ботинки и только тогда спустился на пол. Пока он относил ботинки к двери, Савва закрыл окно и задёрнул шторы. Включил настольную лампу, чтобы света было поменьше.

– Промок весь и замёрз как собака, – заметил Данила, снимая куртку и свитер. – Погреться есть чем?

Савва кинул ему полотенце:

– На тебя не налезет ничего. Куртку мою возьми, свитер на батарею кинь, а я сейчас чаю вскипячу. Только тихо тут.

– Само собой.

Васильев поставил чайник на огонь и вернулся в комнату, где Гусельников сидел на кровати, укутавшись в его куртку, и перелистывал статьи. За те две недели, что друзья не виделись, Данила оброс рыжей бородой и стал похож на лесника.

– Что ты тут делаешь? – спросил Савва.

– Вот статью читаю. Или ты о чём?

– В городе что делаешь?

– Я уж три дня тут. По гостям хожу.

– Случилось что? – забеспокоился Васильев. – В деревне как?

– Да ну тебя! Всё в порядке – Потап там в тепле похрапывает, а я тут таскаюсь под дождём как проклятый.

– Так и не таскался бы. Что приехал-то? Катю давно не видел?

Данила исподлобья взглянул на друга, но ничего не ответил.

– Ладно – успокойся. Проехали.

– Вот я и говорю, – продолжил Гусляр: – таскаюсь по городу, как бомж – то там присяду, то тут прилягу. Я переночую у тебя?

– Попробуй. Если только уйдёшь рано, чтоб не видел никто. По пути сюда никого не встретил?

– Не, будь спокоен – следов не оставил, хвоста не притащил, – усмехнулся Данила.

– Ну, хорошо. Я – за чаем.

Хлебнув горячего напитка, Гусельников уселся поудобнее на кровати и принялся за бутерброды:

– Ну теперь, раз уж я у тебя тут почти как в лаборатории, рассказывай давай, чем занимаешься.

– Картошкой генномодифицированной. Будет она у нас жёлтой – с повышенным содержанием бета-каротина. Зимой люди едят мало овощей и фруктов, да и летом сейчас денег не напасёшься на них, бета-каротина не хватает. Сколько вон с дефектами зрения из-за недостатка витамина А?! Вот картошка наша и пригодится – будет у населения дешёвый каротин.