...И он снова писал - истово, почти одержимо. Донован совсем упустил из виду, что хотел осторожно расспросить Райана о том, что узнал от доктора Мэддокса, он забыл о происходящем в доме и о просьбе Корнтуэйта, запамятовал, что намеревался узнать об отношениях мисс Кетти и Эдварда Хэдфилда. Он забыл обо всём.

Чашка кофе позволила Райану прогнать сон, и он теперь позировал с улыбкой и куда большим интересом, чем раньше. Наброски множились, листы бумаги уже загромождали весь стол, а Донован не мог остановиться. Он обратился к Райану.

– Вспомните то выражение у вас на лице, когда вошла ваша сестра с подносом. Помните?

Райан чуть улыбнулся, на миг опустил глаза. Когда он снова поднял их, взгляд увлажнился нежностью.

Донован мгновенно схватил абрис лица, живую улыбку губ и блеск зелёных глаз. Он изумлялся: в любой позе, с любым наклоном головы и при любом освещением это лицо сохраняло гармоничные очертания и чарующую красоту.

– А вы можете изобразить любовь?

Этот вопрос неожиданно прогнал улыбку с глаз Райана.

– Не знаю, - он откинулся на спинку стула, несколько минут молчал, потом внезапно заговорил, - когда мне было пятнадцать, отец взял меня на скачки в Дерби. Наша лошадь пришла тогда первой, отец на радостях выпил. Около паба танцевал какой-то клоун, он пел песню о вечной любви, играли мандолина, гитара и гармоника. Я слушал, а когда мы поехали домой - мурлыкал её. А отец засмеялся и вдруг сказал, что хотел бы заговорить меня от трёх бед: от разорения семьи, от бунта черни и от великой любви, да минуют меня во все дни жизни моей эти три несчастья.
– Райан вздохнул, - мне показалось, что за всеми этими словами что-то кроется, но так и не решился спросить об этом отца.

– Так вы... никогда не любили?
– ошеломлённо спросил Донован.

Бреннан усмехнулся.

– Ну, почему? Когда-то в юности влюблялся, но ничего великого в этом и вправду не было.

– Но мне показалось, - Донован смутился, - что вы любите сестру.

– Я предан ей и привязан к ней, - согласился Райан, лицо его подлинно осветилось изнутри.
– Элизабет очень умна.

– Но вам пора жениться...

– Пора, - снова согласился Бреннан, - надо приглядеть невесту.

– А...мисс Хэдфилд?
– осторожно спросил Донован, наконец вспомнив, что хотел расспросить Райана.
– Она мне показалась...

– Красивой?
– насмешливо перебил Райан. Глаза его замерцали, точно огранённые изумруды.

– Ну, - Донован чуть растерялся, - пожалуй, это несколько драматичная и театральная красота, однако в яркости ей не откажешь.

– Да, это верно, - усмехнулся Бреннан и насмешливо поправил, - только не драматичная, а мелодраматичная.

– И вас она не пленяет?

Бреннан откинулся на стуле.

– Боюсь, что мисс Хэдфилд алчет именно той великой любви, от которой меня заговорили. А так как ей свойственно всё драматизировать, как вы точно подметили, - тонко и чуть лукаво улыбнулся Райан, - то подобный союз привёл бы только...
– он опустил длинные ресницы, и на скулы его легла серая тень.

– К взаимному разочарованию?
– решился продолжить его невысказанную мысль Донован.

Бреннан снова улыбнулся.

– Ну, чтобы разочароваться, нужно вначале... очароваться. А я не очень-то поддаюсь чарам. Скорее, этот брак просто свёл бы друг с другом абсолютно не нужных друг другу людей.

Несмотря на то, что Райан улыбался, слова эти звучали приговором надеждам мисс Хэдфилд.

– А каков ваш идеал женщины?

– Идеал? Идеал, идея, идол, - пробормотал Райан, - это все от греческого "вид, образ, видение... привидение..." Но я не верю в привидения.

– Но если вам не нравится мелодраматизм мисс Хэдфилд, то, может быть, лёгкость и игривость мисс Шарлотт... мне она напомнила котёнка.

– Мне тоже, - кивнул Райан, - но в моих апартаментах уже живёт котик по кличке Мерзавец. Так окрестил его мой камердинер Мэтью Лорример за пристрастие гадить за диванами, а вообще-то его зовут Премьером. Мне и с ним хлопот достаточно. Линяет мерзавец, портьеры рвёт и комод расцарапал.

Мистер Бреннан, надо было отдать ему должное, умел объяснять почти необъясняемое так, что, не сказав ничего определённого, расставлял все акценты весьма жёстко, и вопросов у собеседника не оставалось. Донован вздохнул.

– Вам нелегко угодить.

Райан усмехнулся.

– А мне и не надо угождать, мистер Донован, совсем не надо.

– Наверное, глупо и спрашивать о бедняжке Кетти Ревелл? Но мне просто кажется, все девушки должны влюбляться в вас.

Бреннан улыбнулся.

– Почему?

– В вас - что-то завораживающее, впрочем, как в любой красоте.

– Ну, что вы, - Райан с неким укором покачал головой, - красота, конечно, изыск природы, но она, в общем-то, приедается. Как любой деликатес.