– К женщине относились как к мясу, так? – подбадривал Татьяну Георгиевну корреспондент Дмитрий. – Аборт выполнялся без наркоза, после аборта её кидали в общую палату, ведь правильно, ведь верно? – угодливо заглядывал в глаза корреспондент Дмитрий.

– Да. И кормили её исключительно варёной кукурузой, – вполне серьёзно отвечала Мальцева. – Или, подождите, кукурузу разрешили уже при Хрущёве. А до этого женщин кормили только чёрной икрой. И не давали воды. Вот такие ужасы абортов были в сталинской России, в которой аборты, говоря по правде, были запрещены. Ну а при Брежневе вообще всем кабздец настал. Понастроили женских консультаций, медико-санитарных частей, врачей везде понапихали по разнарядке, акушеров-гинекологов, анестезиологов, чтобы любая дура, не отходя от горячего цеха, могла не изуродовать и не покалечить себя, а получить квалифицированную и специализированную медицинскую помощь. Но кормили всё равно плохо, говёным свежим хлебом, паскудным сливочным маслом, отвратительной манной кашей, насильно вливали горячий чай, не считаясь с желанием тут же, после аборта, сорваться и нестись домой, стирать, выбивать ковры…

Тут уже корреспондента Дмитрия сорвало с катушек. Зато он подарил Татьяне Георгиевне полную версию записанной фильмы со словами:

– Мы-то уж думали, наше гонево прикроют, но серия с вами взяла такой высокий рейтинг, что её уже четыре раза крутили. И проект продолжается. ЦА в восторге. Вы же ещё раз у нас сниметесь?

Татьяна Георгиевна диск в подарок приняла, но клятвенно заверила Дмитрия, что больше никогда! Самое ужасное было то, что Татьяну Георгиевну стали узнавать на кассах в супермаркетах, и даже тот узбек, у которого она постоянно закупала сухофрукты чуть не в промышленных масштабах, сообщил ей, что всё его семейство – на родине – смотрело фильм с участием Татьяны Георгиевны. В роддом стали приходить из других районов, чтобы «рожать у той докторши, что рассказывала по телевизору про ужасных советских врачей».

– Ой-ой!.. – чуть скривилась красивая девушка на краешке стула. – Я редактор передачи «Членом по столу». Вы снимались у нас, на эмтээрка «Май», тема была «Аборт – в надлежащую волну».

– Чем? Где? Куда? – пробормотала Мальцева.

– Членом. На московской телерадиокомпании. В надлежащую волну! Там на вас ещё три мужичонки накинулись! – с милой улыбкой сказала передышавшая схватку молоденькая хорошенькая роженица.

– А-а-а! – с каким-то даже экзистенциальным облегчением выдохнула Татьяна Георгиевна.

Она вспомнила эту милую, приятную, улыбчивую девочку. И московскую телерадиокомпанию, где запись передачи не задержали ни на секунду. И где такая же разухабистая, с лёгким флёром панибратства, видимо, присущего всему цеху, гримёрша не стала сурьмить ей брови и ресницы, выслушала её пожелания на предмет цвета теней для век и – самое главное! – не стала делать из неё залакированного насмерть пуделя, а порекомендовала оставить всё, как есть. Потому что «это ваш стиль, вам идёт, если живенько, то можно!»

Инфоповодом для передачи «Аборт – в надлежащую волну» явилось постановление о селективных абортах в одной из прошлых союзных республик, ныне – независимого мусульманского государства, где мальчики считаются большей ценностью, чем девочки. Потому в этом самом государстве было принято решение разрешать аборт, если плод женского пола. За обмусоливание разнообразных морально-этических, нравственных и физиологических аспектов данной темы радостно схватились наши телевизионщики, которым бы погорячей и позабористей. А там – хоть трава не расти. Формат передачи «Членом по столу» предполагал героев, противников и сторонников. В данном случае не селективного аборта в стране, ныне не имеющей никакого отношения к России, кроме ещё не окончательно вымерших русскоговорящих среди коренного населения, а прерывания беременности как такового. Татьяна Георгиевна отчего-то была приглашена в главные герои передачи, хотя ни одного аборта не сделала. Хм, двоякое утверждение: не сделала ни одного аборта. Абортов она, разумеется, выполнила множество. И в раннем сроке, и по медицинским показаниям. Но она не сделала ни одного аборта. Или всё-таки сделала? “This dark assertion will be illuminated later on” [8] , как сказал бы старичок О.Генри. Или бы продекламировал рыжий знаток литературы Родин Сергей Станиславович.

Не такая неуютная, но тоже весьма сараюшного вида студия (нет, как они выглядят так красиво на экранах, представляя собой в жизни полнейшее убожество?!), была зонирована следующим образом: слева от подиума, по которому живенько рысачил коротышка-ведущий, была тумба, за ней стояли «противники», справа – тумба со «сторонниками». Перед самим подиумом располагались два кресла для главных гостей. Позади амфитеатром громоздились скамьи со зрителями, аплодирующими и смеющимися по сигналу, и Татьяна Георгиевна представить себе не могла, что это за люди, где их находят и на каком аркане сюда тянут. А она что тут делает?

– А вы что тут делаете? – улыбнувшись, шёпотом вопросила она сидящую с нею рядом в «главногеройском» кресле молодую девицу.

– Я актриса! – высокомерно ответила та.

Не родилась ещё та актриса, которая акушера-гинеколога холодом и высокомерием обдаст. Ну, или уже умерла. Фаина Раневская, например, очень бы даже могла. Но вряд ли бы захотела. Девица явно хотела облить Мальцеву холодом и презрением. Не понятно, почему. В любом случае, Татьяна Георгиевна не придала этому никакого значения.

– В смысле, актриса? – удивилась она. – Вы сделали много абортов и будете настаивать на том, что женщина – хозяйка своему телу, или вы не сделали ни одного аборта, у вас уже семеро детей, несмотря на молодость, и вы станете нести в мир, что бесконечные беременности – это прекрасно?

– Да нет! – внезапно хихикнув и куда теплее сказала молодая девица. – Я актриса. Просто актриса. В сериалах снимаюсь. Вы меня разве не узнаёте? Я актриса первого медийного ряда.

Это было ещё до того, как грамотный в вопросах не только медицинской терминологии Родин разъяснил Татьяне Георгиевне, что это за медийные ряды такие: «Первый медийный ряд: даже если не знаешь фамилию, морда знакомая. Второй: морда малознакомая, но если сказать, где и кого играл-играла – вспомнишь…» – и потому Мальцева этому «первому медийному ряду» никакого значения не придала.