– Да, – нетерпеливо бросил Дьюк. – Кто говорит?

– Тогда слушайте внимательно, – проговорила женщина. – Бросьте Бельмана. Я не шучу, это очень серьезно. Собирайте чемодан и отправляйтесь куда угодно, но только не связывайтесь с Бельманом. Мне было бы неприятно узнать о вашей смерти.

Раздался щелчок – и связь прервалась. Дьюк задумчиво опустил трубку.

– Так-так, – пробормотал он вполголоса, еще раз машинально подбросил и снова поймал кости, потом встал, взял шляпу и вышел из кабинета.

В одном из залов первого этажа несколько мужчин, собравшись у большого стола, играли в крэп. В воздухе стоял тяжелый табачный смог. Увидев входящего Дьюка, Питер Каллен отвернулся от стола и шагнул навстречу:

– Слушай, Гарри, ты знаешь, что я хочу представить тебя своей невесте?

– Какой невесте? – рассеянно спросил Дьюк, следя за ходом игры.

– Да проснись же, старик. – Каллен потянул его за руку. – Только не говори, что забыл. Я уже не одну неделю за тобой охочусь. На сей раз предупреждаю – никаких отговорок.

Дьюк стряхнул оцепенение, и его узкое суровое лицо осветила неожиданно добрая улыбка.

– Прости, дружище, я думал о другом. Так ты хочешь познакомить меня со своей невестой? Отлично. Где и когда?

– Она приедет в восемь. Поужинаем вместе?

– Ну уж нет. – Дьюк покачал головой. – Никогда не надо нарушать междусобойчик влюбленных. Лучше скажи, где вас найти, и я присоединюсь попозже.

Каллен улыбнулся:

– Не болтай чепухи, мы еще не на той стадии. Так куда пойдем?

– В «Пери», к Бельману. Годится? Тогда давай договоримся на полдевятого.

– О'кей, – согласился Каллен и, понизив голос, добавил: – Скажи-ка, это, случайно, не Келлс только что был у тебя?

Дьюк метнул на него быстрый взгляд и погладил усы.

– Да, он самый.

– Ужасный мерзавец! – Каллен нахмурил брови. – Хотел бы я повстречаться с ним в темном уголке...

– А я – нисколько, – с улыбкой заметил Дьюк. – Такие встречи приятны только с девочками. – И, резко меняя тему, спросил: – Не знаешь, Шульц наверху?

Каллен кивнул.

– Мне надо с ним потолковать. – Дьюк направился к лестнице. – До скорого, дружище!

Каллен помахал ему рукой и вернулся к столу.

Поднявшись на последнюю площадку лестницы, Дьюк выбросил окурок и открыл застекленную дверь, на которой виднелась когда-то позолоченная, а теперь полустертая надпись: «Пол Шульц, администратор». Жирный и лысый хозяин кабинета восседал за громадным столом. У него были тревожно бегающие холодные глаза, а щеки прорезали две глубокие вертикальные борозды – следствие постоянной «дежурной» улыбки. «Надо же – Гарри», – пробормотал Шульц и указал жирной лапой на кресло. Дьюк сел, скрестил на плоском животе руки и без особой симпатии воззрился на Шульца.

– Как дела? – осведомился тот.

– Нормально. Поставил кучу денег на Золотое Крыло и Кистрибу. И обе примчались как по воздуху.

Шульц подвинул гостю коробку толстых сигар:

– Значит, удачный денек.

– Да, очень, – согласился Гарри, обводя комнату рассеянным взглядом.

– Верные люди говорят, теперь надо ставить на Палоццу, – продолжал Шульц, извлекая из ящика стола бутылку и два стаканчика.

– Держи карман, – расхохотался Дьюк, – эта кляча годится разве что для детской карусели.

– Ладно-ладно, – Шульц протянул ему виски, – не будем об этом. Скажи лучше, с чем пожаловал?

Дьюк поудобнее устроился в кресле:

– Я бы хотел знать, чего так боится Бельман.

– Бельман? – Улыбка вдруг исчезла с физиономии Шульца. – Это еще что за новости?

– Кто-то нагнал на него страху, и я подумал, что, может, ты в курсе, кто именно.

Шульц принялся теребить губу, а глаза его стали совсем непроницаемы.

– Поговорим о чем угодно другом, например об орхидеях, тогда я, возможно, смогу тебе ответить, но это...

– Нет, Пол, – улыбаясь, возразил Дьюк, – твое увлечение цветами мне известно, но не пытайся увиливать – я этого не люблю.

Шульц упорно молчал.

– Уж не Спейд ли, часом? – не унимался Дьюк.

– Спейд? – повторил Шульц так, словно в первый раз слышит это имя. – Понятия не имею, Гарри. Я даже не знал, что Бельман чего-то боится.

– Ты что же, никогда не слыхал о Спейде, Пол?

Шульц кинул на гостя быстрый взгляд, желая убедиться, что тот говорит серьезно, и снова прикрыл веки.