С тех пор они виделись очень часто. Питер знал, что девушка в Фэйрвью одна и до смерти скучает. Таким образом, Каллен оказался в на редкость выгодном положении – вся задача сводилась к тому, чтобы почаще вытаскивать Клару из дому, немного развлекать и говорить с ней о книгах и пьесах, которые оба любили. Теперь Клара приезжала в Бентонвиль почти каждый вечер после работы. Они шли в кино или ужинали в ресторане и дружески болтали.

Наконец в лестничном проеме показалась темноволосая головка. Питер тихонько свистнул. Девушка подняла глаза, улыбнулась и взбежала по лестнице.

– Я не опоздала?

– Ровно восемь. – Питер подхватил ее под локти и, приподняв, прижал к груди. – До чего приятно вас видеть! Как дела?

Клара запрокинула голову, и они поцеловались.

– Все в порядке, но я немного устала. А что у вас? – Она заботливо поправила Питеру галстук.

– У меня всегда все в лучшем виде, – засмеялся молодой человек, провожая Клару в гостиную. – Зайдите на минутку – я сейчас.

Девушка довольно долго стояла на пороге, прижавшись головой к плечу Каллена и с удовольствием разглядывая большую светлую комнату, где царил отчаянный беспорядок.

– Мне здесь нравится. А знаете, эта комната очень похожа на вас...

Клара осторожно сняла руку Питера со своей талии и удобно устроилась в кресле, поджав под себя ноги.

– Между прочим, только что Сэм подтрунивал надо мной из-за вас. Он знает, что мы встречаемся.

– Вот как? И вам это неприятно? – спросил Питер, рассовывая по карманам всякую всячину.

– Нисколько, даже наоборот. Сэм всегда относился ко мне с редким великодушием. Не знаю, что бы я без него делала!

– Но ведь теперь у вас есть я!

– Да, я знаю. Одиночество – ужасная штука... особенно для женщины. Признаюсь, с меня хватит.

– Будьте умницей – выходите за меня замуж!

Питер взглянул на себя в зеркало и, видимо, удовлетворенный, уселся на ручку кресла Клары.

– Нет, Питер, только не сегодня. – Девушка умоляюще подняла руки. – Мы ведь уже говорили об этом вчера, и я сказала, что не совсем уверена в себе. Я так долго жила одна, без всякой опеки и помощи, что... по правде говоря, я и сама не знаю, чего хочу.

Питер ласково погладил ее по волосам:

– Хорошо-хорошо, но только при условии, что не появится кто-то другой. Должен признаться, дорогая, я страшно ревнив.

– Никого другого не будет. – Клара взяла его за руку. – Не бойтесь и верьте мне. Мне нравится, когда мужчина уверен в себе, и я не люблю тех, кто чувствует себя не в своей тарелке только из-за того, что у меня хорошая фигура, красивые глаза или элегантное платье.

– А кто это вам сказал про фигуру? – улыбнулся Питер.

– Вы не согласны?

– Ох, знаете, я ведь занимаюсь автомобилями и привык судить только о том, что проверил собственными руками.

– Вы становитесь весьма дерзки, мистер Каллен!

– Ничуть. Просто я говорю то, что думаю.

– Тогда, пожалуй, мне лучше поостеречься и сесть поближе к окну, чтобы в случае чего позвать на помощь.

– Хорошо еще, вы сказали «в случае чего». Но давайте поговорим серьезно, Клара. Вам надо выйти за меня.

– Ну, серьезно так серьезно. Я и в самом деле предпочла бы не говорить об этом теперь. Вы очень сердитесь?

Девушка тихонько погладила Питера по руке. На мгновение его лицо отразило глубокое разочарование, но тут же снова расплылось в улыбке.

– Простите. Расскажите мне лучше, как провели день.

– Препаршиво. Я надеялась выудить хоть какие-то сведения для статьи о трущобах Фэйрвью, но все глухо. Вы знаете Пиндерс-Энд, Питер?

– Кажется, да. Это у самой черты Фэйрвью, так? Слишком много нищеты для такого ограниченного пространства...

– Очень меткое определение. Это место – позор Фэйрвью. Мне безумно жаль тех, кто там живет. Все они смахивают на персонажей какого-то мрачного романа. Муниципальный инспектор уже больше года твердит о выселении, наконец на последнем собрании все вроде бы решилось, но вдруг решение неизвестно почему отменили.

– Вероятно, обитатели трущобы ужасно довольны. Ну куда бы они пошли?

– Их устройством бы занялись, план это предусматривал. Никак не могу понять, зачем понадобилось откладывать.

– С бюрократами всегда так, – заметил Питер, доставая портсигар.

– Я хотела было поднять шум в «Кларион», но Сэм даже слушать не желает, – пожаловалась Клара, нагибаясь к огню и прикуривая. – Иногда мне кажется, он чересчур осторожничает. После угроз Корриса бедняга не смеет ни говорить о политике, ни напечатать хоть строку о Бентонвиле!