— Потому что и так сильнее, а показать себя хочется!.. Это же надо: уклониться от копья и удара меча, сдернуть всадника с седла и так ударить о землю, что из того дух вон!

Я взглянул на Альбрехта.

— Ваше мнение, лорд-канцлер?

Альбрехт зябко передернул плечами.

— Если бы только.

— А что еще? — спросил я.

— Как я понял, — ответил он хмурым голосом, — одна тварь ударила одного рыцаря просто рукой… и стальной панцирь смялся, будто из мешковины!.. Несчастный умер в одно мгновение. Даже в один миг. Это демоны, сэр Ричард!

Я подумал, повернул так и эдак, главное же не то, как оно на самом деле, а как подать народу, перекрестился и сказал торжественным голосом:

— Вы правы, сэр Альбрехт. Это демоны, звездные демоны. Они прибыли издалека… но здесь земля наша. Мы будем драться до последней капли крови! Это наш мир… Чем так пахнет от того костра?

Альбрехт сдвинул плечами, Норберт сказал нехотя:

— Это мои завалили медведя. Только что начали жарить… У вас хороший нюх, ваше величество.

— Только на пожрать, — сообщил я, — а должен тренировать нюх на победу. Приятный запах. Неожиданный.

Он оглянулся, вытянул шею.

— Почуяли?.. Мастера, никому не говорят, какие травы добавляют.

— После завтрака, — сказал я, — выступим и попытаемся посмотреть, как и где попытаемся захватить языка. В смысле, пленного. Чтобы развязать ему язык.

— Допросить? — переспросил он несколько ошарашенно. — Сделаем, ваше величество! В лепешку разобьемся, но сделаем.

— Только не в коровью, — предупредил я. — Дорогой барон, вам особое задание! Вы доблестно охраняли холм от противников, которым несть числа, так что знаете всех защитников, как облупленных. Выберете лучших стрелков…

— Арбалетчиков?

— Нет, с ними уже пробовали. Лучников. Эти могут ударить издали навесным огнем. Проверим еще и этот вариант.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Если в рукопашной, — пояснил я, — врага не одолеть, надо пробовать дистанционно… Дорогой лорд Робер, если скажете, что это не по-рыцарски, я вас тут же зарублю!

Лорд Робер, что со своими рыцарями стоит в сторонке и прислушивается к разговору, ответил со вздохом:

— С такими противниками, боюсь, не до соблюдения всех правил войны.

— И вообще правил, — сказал я трезво. — Мы должны держаться только одного правила — победить!

Рыцари посмотрели искоса, но промолчали насчет того, что лучше быть убитым, чем победить бесчестно, знаю, слыхал, тоже считаю, что есть границы, через которые переступать никак, это касается женщин и детей, но в остальном трактую правила значительно шире и пока еще безуспешно требую этого от остальных.

Я оглядел всех и сказал зло, повышая голос:

— Помните, у них очень развито чутье! Даже мы, не такие чувствительные, и то иной раз чувствуем, что против нас затеяли… Но у нас это обычно сопровождается злыми взглядами, зубовным скрежетом, стиснутыми кулаками… чужаки же чувствуют намного лучше. То ли по запаху…

Альбрехт сказал с неуверенностью в голосе:

— Можно заходить с подветренной стороны? Если это так просто…

— Попробовать стоит, — сказал я, — но если получится, то это чудо, а чудес Господь не допускает! Другое дело, чуют наше настроение, даже не видя нас и не слыша? Представьте себе запах не только от потных ног, но и от мыслей… Мы его не слышим, а кто-то слышит!

Альбрехт пробормотал:

— У сэра Рокгаллера такие грязные мысли, даже я чую.

Сэр Рокгаллер посмотрел на него волком, а сэр Келляве деловито поинтересовался:

— Ваше величество, запах мыслей чувствительнее?

— К сожалению, — согласился я. — Не зря же они чуют нас за сотни ярдов!

Вдали показалась Боудеррия, с нею виконт Волсингейн, который уже граф, а также Маркус Вольфшир, слушают ее с почтением, а она говорит хоть и спокойно, но я ощутил, что выговаривает за какие-то провинности или упущения.

Увидев мое величество на корточках у костра, остановилась, оба младших командира торопливо ушли, а она, поколебавшись, пошла в мою сторону.

Я поднялся, взял ее за локоть, она заметно напряглась, но я почти силой отвел ее в сторону.

Она сказала с неловкостью:

— Ваше величество, я со всем почтением.

Я прервал:

— Боудеррия, мы с тобой друзья с тех времен, когда… в общем, когда небо упало. Даже рухнуло, как сейчас помню. Я потом дня два синяки рассматривал.

— Ваше величество, — запротестовала она, — только без подробностей! Мало ли как мы поздоровались!

— Мне понравилось, — сказал я. — Твоя интуиция опережает время, Боудеррия. Когда-то именно так и будут знакомиться… Ты, можно сказать, весточка из будущего. Наверное, и не визжишь при виде мышки?