Заклятия ставили настоящие мастера. Не чета не только ей, но и, пожалуй, мессиру Архимагу Игнациусу.

Сильвия только и могла, что вжиматься в серую «землю», молясь всем ведомым и неведомым богам, чтобы её не заметили.

Она видела, как наступающие гномы и эльфы подняли оружие, как из гномьих бомбард вырвались сгустки огня – что-то навроде ручных катапульт, сообразила Сильвия, только вместо рычагов и противовесов – магия.

Она видела, как отряд Райны, едва различимый рядом с живой горой – волком отбивался, отражая посыпавшиеся на них огнешары. И видела, как серая стена внезапно надвинулась на них со всех сторон, вобрала в себя, поглотила, не оставив ничего, даже следов.

Гномы и эльфы разом, как по команде, опустили оружие, деловитой рысью направляясь к тому месту, которое только что осыпали огнешарами.

Сильвия растерялась.

Голова раскалывалась, тщась вместить и осознать ту бездну высокого чародейства, что внезапно обрушилась на неё в тот миг, когда серое нечто поглотило отряд её былой спутницы; потому что это была магия высшего разряда, магия, сдвигавшая и тасовавшая слои и пласты реальности, словно колоду игральных карт.

– Мама-мамочка… – машинально прошептала Сильвия.

Да, об этаком богатстве не мог мечтать бы даже сам легендарный маг Комнинус Страза, основатель Радуги.

Один ощутил их возвращение сразу же, мгновенно, молниеносно. Они вернулись, один за другим переходя последнюю из границ. Тени богов высокого Асгарда, тени пировавших под крышею Валгаллы, тени асиний и асов – они возвращались.

В груди сделалось разом и больно, и горячо. Он сделал это, он и дочка. Древние боги вырвались из вечной темницы, справедливость восторжествовала, месть свершилась.

Это – радость, радость великая.

И была также боль, была горечь – потому что старое отсекло, словно мечом, потому что равновесие рухнуло окончательно, и настал тот момент, ради которого, собственно, и живут боги.

Момент, когда они вершат правосудие и утверждают справедливость.

Взрезал серое небо коричневокрылый сокол, взрезал – и исчез.

Впереди Фенрир по-прежнему отчаянно пытался вырваться из ловушки; громадный волк должен был бы сотрясать землю, но серая твердь надменно игнорировала все правила обыденности. Яргохор спешил ему на помощь, и серый клинок крутился, сливаясь в сплошную завесу, отбивая градом сыплющиеся стрелы. Лезвие с шипением резало воздух, рубило одно за другим древки; Один послал на помощь новую руну, затем ещё и ещё. Осталось продержаться совсем недолго.

– Твои сородичи возвращаются! – пафосно оповестили Дальние. – Успех – полный, бог Один. Осталось лишь покончить с мешавшим тебе всё время Познавшим Тьму, и тогда ты сможешь править в спокойствии до самого дня Рагнарёка.

Парящая руна расправила крылья, словно удивительная, невиданная в этих краях бабочка. Она опускалась, словно плащ, на плечи Ястиру; её двойник рос и рос, явно намереваясь окутать точно так же тонущего в серой топи волка.

– Блистательно, великолепно, потрясающе! – пропел меж тем слитный хор Дальних. – Последний удар, Древний Бог Один, последний удар – пока мы удерживаем врата, а они поэтому не дерзают пустить в ход всю свою силу, опасаясь последствий!

Глаз Старого Хрофта сузился, скрипнула рукоять альвийского меча, сжатого могучими ладонями.

– Сейчас! – каркнул он. – Скажите только… Где воительница Райна?

– Она ещё не появилась, – последовал ответ. – Несомненно, она замыкает процессию твоих сородичей. Наверное, хочет быть уверена, что никто не остался позади.

Фенрир меж тем погрузился по самые лопатки, вся задняя часть тела скрылась. Волк рвался и рычал в неистовой ярости, но сделать ничего не мог – от гномьих огнешаров его спасали лишь руны Одина, а гномы-подмастерья, разумеется, и не думали соваться близко к его пасти и передним лапам; ратники Познавшего Тьму могли теперь спокойно ждать, пока Фенрир не утонет окончательно.

Перед наступающим Ястиром эльфы-стрелки расступились; парившие наверху морматы и радужные змеи явно готовили новое заклинание, что, наверное, должно было остановить Водителя Мёртвых так же, как они только что остановили Фенрира.

– Они… слишком… сильны, – прохрипел Отец Дружин.

– Мы делаем всё, что можно. – В голосе Дальних пробивалась озабоченность. – Подожди, пока закроются врата, бог Один. Тогда развернуться смогут не только ученики Хедина, но и мы. Мы дадим тебе силу!

– А почему не сами?

– Равновесие – не выдумка узурпаторов, Хедина и Ракота. Наша великая работа требует… спокойствия. Относительного, разумеется.

– И как это касается меня? – прорычал Один, одновременно пытаясь отправить в полёт ещё одну руну. Руна не давалась, рука дрогнула, и льдисто-голубые линии вдруг залило гнилостной желтизной пополам с прозеленью.

– Ты стал жертвой великой несправедливости, – с готовностью объяснили Дальние. – Закон Равновесия на твоей стороне. Ты восстанавливаешь древний миропорядок. Асгард будет отстроен, золотые щиты Валгаллы заблестят вновь, а за её пиршественными столами вновь зазвенят голоса скальдов.