Рима стояла у пианино, пустыми глазами глядя в густо заполненную дымом темноту, и казалась совершенно бесстрастной.

Я начал играть. Она вступила точно в нужном месте. Первые шесть или семь тактов спела безупречно. Глубина звука, серебристый вибрирующий красивый голос, ритм – все было на месте. Я смотрел на нее.

Потом что-то случилось. Я увидел, как ее лицо обмякло, она сбилась с мелодии, стала хрипеть и дребезжать. Потом совсем замолчала и принялась чихать. Она наклонилась вперед, закрывая лицо руками, и чихала, чихала без остановки, содрогаясь всем телом. За исключением этого звука, в зале стояла полная, мертвая, страшная тишина. Потом заговорило сразу много голосов.

Я перестал играть, чувствуя, как по спине и затылку побежали холодные мурашки.

И тут же прямо над ухом услышал взбешенного Вилли:

– Убери отсюда сейчас же эту наркоманку! Кого ты мне привел? У меня приличное заведение! Слышишь? Немедленно уведи отсюда это отродье!

Рима лежала на кровати, наполовину закрыв лицо подушкой. Ее всю трясло, время от времени она принималась чихать. Я стоял у изголовья кровати и смотрел на нее. Я должен был догадаться об этом раньше. Столько очевидных симптомов, как я мог их не замечать? Мне и в голову не приходило, что она окажется наркоманкой, хотя все буквально кричало об этом, особенно когда я услышал ночью этот ее приступ, когда она чихала без передышки целый час.

Вилли Флойд был в ярости. Прежде чем выставить нас на улицу, он заявил мне, что, если я еще хоть раз сунусь в его заведение, он велит своим вышибалам сделать из меня отбивную. Думаю, так бы и произошло.

Я совершенно измучился, сопровождая, вернее сказать, неся Риму домой. Она была в таком состоянии, что я не посмел сесть в трамвай, – пришлось волочить ее на себе окольными путями – темными переулками до дому.

Сейчас она приходила в себя. Я смотрел на нее и чувствовал себя очень паршиво. Я потерял работу у Расти, испортил отношения с Вилли Флойдом и к тому же оказался с больной наркоманкой на руках. Вот что принес мне этот вечер.

Надо было мне собрать свои вещи и бросить ее здесь. Теперь я жалею, что тогда так не сделал. Но у меня в голове постоянно звучал ее серебристый голос, и я знал, что могу разбогатеть, что мы связаны контрактом и что часть ее будущих гонораров принадлежит мне.

Она вдруг перевернулась и посмотрела на меня.

– Я же тебя предупреждала, – произнесла она еле слышно. – Теперь уходи и оставь меня в покое!

– Да, ты меня предупреждала, – сказал я, облокачиваясь на спинку кровати и глядя ей в глаза. – Но ты же не сказала, в чем было дело. Сколько ты уже употребляешь наркотики?

– Три года. У меня уже зависимость. – И, вынув платок, она стала промокать глаза. Вид у него сейчас был как у нестираного полотенца.

– Три года? А сколько же тебе сейчас?

– Восемнадцать. Какое тебе дело?

– Получается, ты стала принимать наркотики в пятнадцать лет, – ужаснулся я.

– Заткнись, ради Бога!

– Наверное, Уилбур тоже покупал тебе эту отраву?

– Ну если и покупал? – Она высморкалась. – Ты хочешь, чтобы я стала певицей? Ты хочешь, чтобы у меня был успех? Тогда дай мне немного денег. После хорошей дозы я буду петь потрясающе. Ты удивишься. Ты еще такого не слышал. Все, что мне нужно, – это немного денег.

Я присел на краешек кровати:

– Не говори глупости. Откуда у меня деньги? Да если бы и были, я бы тебе не дал. Слушай, имея такой голос, ты могла бы сделать блестящую карьеру. Я знаю, я уверен. Мы тебя вылечим. Когда снимут зависимость, тебе станет легче и ты сможешь зарабатывать много, очень много денег.

– Это мы уже проходили. Не помогает. Просто дай мне денег, немного, пяти долларов хватит. Я знаю тут одного парня…

– Мы положим тебя в больницу…

– В больницу? Да там полно таких же наркоманов, как я, и они там все равно никого не лечат. Я была в больнице. Дай мне пять долларов. Я спою тебе. Тебе понравится. Только дай мне пять долларов.

Я не мог больше этого выносить. От выражения, которое застыло у нее в глазах, мне стало плохо. На сегодня с меня было достаточно. Я направился к двери.

– Куда ты? – требовательно спросила она.

– Иду спать. Завтра решим, что делать. На сегодня с меня хватит.

Я зашел в свою комнату и запер за собой дверь. Но заснуть не смог. Часа в два ночи я услышал, как ее дверь открылась и она тихонечко, на цыпочках, прокралась по коридору. Мне было все равно, пусть бы она даже собрала вещи и исчезла навсегда. Слишком много свалилось на меня сразу в тот вечер.

На следующий день я встал около десяти утра, оделся и пошел к ней в комнату. Она спала в своей постели. По ее спокойному, безмятежному лицу мне сразу стало ясно, что ночью она где-то раздобыла нужную ей дозу. Серебристые волосы рассыпались по подушке, и во сне она казалась очень милой, даже красивой – не было и следов этого ужасного, загнанного, голодного взгляда. Нашла же она какого-то болвана, готового распрощаться со своими деньгами.

Я закрыл дверь, спустился по лестнице, вышел на солнечную улицу и побрел к бару Расти, и своим приходом очень удивил его.