— Уже лучше, — фыркнул Август. — Ладно, сиди. — Он встал, еще раз оглядел присутствующих, на этот раз особое внимание уделив дамам. — Мисс Осси, могу я попросить на вечер ваш парик?

Я покосилась на нее. То, что волосы у нее не натуральные, я заметила. Но как Август определил, что именно парик?

Нину интересовало то же самое.

— Вы на всех записях избегаете резких движений головой, не встряхиваете волосами даже тогда, когда этого требует хореография, — пояснил Август. — Привычка с тех времен, когда вы не могли позволить себе дорогой парик с надежным креплением.

Нина хохотнула и принялась отлеплять от висков и кожи за ушами тонкую пленку, намертво удерживающую парик. Через минуту она протянула свои малиновые волосы Августу. Под париком у нее обнаружилось полтора дюйма симпатичной золотистой шерстки а-ля индианка. Короткая стрижка разительно меняла ее.

Через минуту морг превратился в гримерку. Август собрал у всех женщин декоративную косметику и принялся разукрашивать меня с Ниной. Нине нарисовал роскошный фингал на половину лица, с припухлостями и ссадинами. Типа свидетельница расстрела, убежала, ее догнал орк, стукнул, тут его настигла пуля неизвестного снайпера. Синяк и другая прическа превратили Нину Осси, при ее-то запоминающихся неправильных чертах лица, в совершенно незнакомую девицу из студенческой богемы. А уж когда мы поменялись одеждой, Нина и вовсе перестала быть собой.

Август послал полицейского на поиски луковицы — разумеется, большой и натуральной, — а сам взялся за меня. По идее, надо было мне самой поработать, я ведь обучена профессиональному маскировочному гриму, и даже с набором гражданской косметики могла преобразиться так, что Даймон бы языком цокал, но, во-первых, в морге не нашлось зеркала, а во-вторых…

Я млела, когда он касался моего лица, кончиком пальца стирая лишнее. Стыдно признаться, но млела. Сейчас мне было наплевать, где и с кем он завел себе личную жизнь и как это отразится на моей судьбе. Август всегда окутывал меня особенной аурой, я чувствовала себя словно в защищенном от всех ветров коконе.

Наши лица были очень близко, и я видела, какая гладкая кожа у него на щеках. Как будто он брился прямо перед посадкой на Эверест. Мне вдруг безумно захотелось погладить его, до боли просто захотелось. Поскольку у меня нет комплексов вроде «нельзя приставать к начальнику», я быстренько выдумала, что у него соринка и жизненно важно ее смахнуть, иначе мое эстетическое чувство взбунтуется.

Я несколько раз коснулась ладонью его скулы — «соринка» липкая оказалась, ага-ага. Август смотрел на меня с растущей тревогой. Он не любил, когда я прикасалась к нему, сразу напрягался.

— Мусор какой-то прилип, — объяснила я дружелюбно.

— Я так и понял, — ответил он бесстрастно.

— Надо же, ты не разбираешься в женских тряпках…

— Уже разбираюсь.

— …зато знаешь тонкости макияжа.

— У меня была богатая оперативная практика. Умею гримироваться всем, что есть под рукой. И других гримировать.

Через полчаса он водрузил мне на голову малиновый парик, критически оглядел. Зрители восхищенно охали и ахали.

— Надеюсь, парик идет мне больше, чем орочьи мозги, — озабоченно сказала я и потребовала зеркало.

Зеркало мне не дали: его вроде бы искали, но до сих пор не нашли. Зато пришел сам комиссар и притащил большую луковицу. Протянул Августу. Тот снял с пояса нож, быстро разрубил лук на несколько частей и разложил по гигиеническим салфеткам. Одну дольку завернул и сжал в кулаке. По моргу потек странный запах — химии и еще чего-то, непонятного, в носу защипало.

— Отлично, — сказал Август, — главное, чтоб от нас луком не несло, пока будем идти сквозь толпу.

Под командованием Августа дело мигом исправилось. Вместо великосветской тусовки в стиле «бедлам» в морге орудовала уже слаженная команда. Женская половина дорабатывала идею маскарада; Лючия выпросила у комиссара старые рабочие очки, настолько несуразные, что они запросто сходили за модный аксессуар. В этих очках, закрывших две трети моего лица, я чувствовала себя сварщиком, а Нина Осси пришла в восторг и уточнила, очки дали поносить или подарили. Ее утешили — подарили. Нина объявила, что будет их носить, они стильные. Мужчины тем временем приводили себя в надлежащее скорбное состояние путем обнюхивания лука. Макс надышался им так, что стал похож на монстра — красноглазого, красноносого и с пятнами на землисто-бледных щеках.

Здание мы покинули легко и непринужденно. Полицейские слегка оттеснили толпу, девушек со мной во главе закинули в большое грузовое такси, мужчины задержались для блиц-конференции. Йен сказал, что моя смерть — это большое горе, огромная потеря. Убийца не найден, но у полиции есть рабочая версия. Под видом этой версии он дал словесный портрет Гранта. А что, пусть студенчество проявит бдительность, приглядываясь к незнакомцам, тем более что Гранта-то найти тоже надо. Йен отдельно попросил не приближаться к этому человеку, а сразу сообщить в полицию.

В такси меня сразу оттеснили в глубину салона и с боков зажали телами Лючии и Нины Осси. Август прошел вперед, не глянув в мою сторону, поманил Макса. Вот даже интересно, что такого нового он может узнать от Макса, если тот сам не в курсе, я ж и ему ничего не объяснила.

— Это вот и есть старший братец Скотта? — задумчиво уточнила Лючия. — Н-да-а… Скотт добрее.

— Август добрый, — заступилась я. — Когда не злится.

— А чего он сейчас злится?

— Я приказ нарушила.

— Понятно. И сильно тебе влетит?