Зелинский разом осунулся.

— Это… не знаю, очень похож… Но… родинка на бедре, да, у Луиса Алонсо такая была, и вот еще над пупком…

— Его убил как раз профессионал, — рассказала я. — Инъекция «нирваны», косой крест ножом на щеке, потом свернули шею. Никаких мучений. Но его убили.

Роберт открывал и закрывал рот.

— Если убили твоего посредника, то кто к тебе приедет завтра, ты подумал? — спросила я. — И зачем? Уж точно не затем, чтобы выплатить тебе твою долю.

— Но… Это совсем не то, вот это, косой крест, это я знаю, это его сатанисты убили, с которыми он путался! — взвизгнул Зелинский.

Я молча показала ему еще несколько кадров.

— Грета Шульц, — сказала я. — Лютеранка. Василий Князев, новообращенный православный. Бернард Бейкер, без определенных убеждений. Джон Смит, эльф, прихожанин англиканской церкви. Их убили точно так же. Что, те же сатанисты? Луис Алонсо не водил знакомства с другими жертвами. А вот еще гляди: Дирга Та, оркушка, изнасилована и убита. Хи Бруно, убит ударом по голове… — Я показывала всех покойников, называла имена. — А вот этот должен тебя отдельно заинтересовать: Марио Лоретти, с виду — повесился в парке на соседнем острове. Тут, на Эвересте, считай, в двух шагах от тебя. Неожиданно, да? Здесь перемешаны и члены банды, и случайные жертвы. Впечатляет количество? Банда начала заметать следы. Она убивает уже не только свидетелей, но и своих рядовых. Роберт, ты все еще считаешь себя ценным кадром?

У него бегали глаза и дрожали руки. Нина, едва подавив гадливую усмешку, подтолкнула к нему кружку с пивом. Зелинский жадно выпил.

— Чего вы от меня хотите?

— Чтобы ты прямо сейчас, не заходя домой, пошел с нами. На парковке нас ждет такси, — сказала я. — Через час мы будем на космодроме. Там стоит яхта, которая отвезет тебя на Таниру. Вместе с Йеном Йоханссоном. На Танире пойдешь в полицию и все расскажешь. Пойми, явка с повинной для тебя единственный способ остаться в живых.

— На суде тебе много не дадут, — пообещал Йен. — Из колледжа вылетишь, само собой, но это не беда: потом в другом месте доучишься. Если тебя убьют, то в гробу, сам понимаешь, вообще никаких дипломов тебе не видать.

Макс ткнул пальцем в терминал на столе. Через минуту робот привез стакан, до половины налитый виски. Один.

— Пей, — Макс поставил виски перед Зелинским. — И поехали. Банду мы вчера прижучили, но они скоро опомнятся. Надо ловить момент, пока они зализывают раны.

Зелинский выпил. Поднялся, тяжело опираясь о стол. Черт, он пьян. Заблюет еще Августу каюту на яхте… Ладно, разберемся.

Мы беспрепятственно покинули бар. Нина прихрамывала, у нее устали ноги, она шепотом ругала говнюка-студента. Ведь был же бар недалеко от парковки! Так нет, захотел унизить, заставил топать через весь кампус… Макс и Йен с двух сторон поддерживали под локти Зелинского, окончательно павшего духом.

Высоко в небе, заложив крутой и невозможно красивый вираж, прошел корабль. Макс задрал голову, проводил его взглядом, завистливо вздохнул:

— Хочу такую.

— Интересно, кто позволил летать над жилыми зонами? — удивился Йен.

— Так это же «Афина», — пояснил Макс. — Новая серия. У нее атмосферный выхлоп сравним с выбросами планетарной грузовой техники, вполне экологичен. Но как ходит, как ходит… Я в прошлом году предсерийный образец только видел, слюни потекли. Похоже, на посадку пошла. Завтра найду владельца, попрошу показать. Дел, а хочешь, купим такую?

— Мм… Слушай, она ж дорогая, наверное…

— Да достану я денег. Ну ей-богу, один раз живем же, нельзя все время экономить.

На входе в парк нас остановили.

В сущности, я заметила их секундой раньше — по запаху. Но выигрыш во времени ничего не давал, потому что убежать от орка, когда ты на каблуках, — нереально. От него и без каблуков нереально убежать. Он в крайнем случае на четвереньки опустится и помчится гигантскими прыжками.

Семеро. Семеро очевидно диких горных орков загородили нам путь. Трое зашли в лоб, двое с флангов. И двое сзади.

Вот попали так попали.

Я очень живо вообразила фото в новостях: я со сломанной шеей и косым крестом на щеке. Или еще в каком непотребном виде. Август не собирался увольнять меня, у него приступ острого предвидения случился. Я не смогу работать у него дальше, потому что сегодня меня убьют. Наверное, мучительно.

— Вы, — сказал один из орков, — идете с нами. Тихо.

Зелинский тоненько завыл.

Я осторожно скосила глаза на Макса. У Макса было холодное, отрешенное лицо. Мы оба знали, что делать в таких случаях. Мужчина бьется насмерть, а женщина бежит. Единственный сценарий, при котором шансы выжить есть у обоих, — потому что убивать, когда свидетель удрал, решатся немногие. И потому что женщина может привести помощь. А если не приведет, умрет только один, а не оба.

Макс знал, что обречен. Его это не огорчало. Долг есть долг.