– А второе? – спросил Бобби.

– Один пустячный случай. Сильвия говорила, что фотография Мойры произвела большое впечатление на какого-то незнакомца, который приехал к ним в дом. Могу поспорить, что это был Карстэрс. Он узнал фотографию. Миссис Бэссингтон-ффренч сказала ему, что это портрет некоей миссис Николсон. Теперь ясно, как он узнал, где она. Но ты знаешь, Бобби, я по-прежнему не понимаю, какую роль тут играет Николсон. С какой стати ему убивать Алана Карстэрса?

– Ты думаешь, это был он, а не Бэссингтон-ффренч? Ничего себе совпадение, если он и Бэссингтон-ффренч оба оказались в Марчболте в один и тот же день.

– Однако совпадения случаются. Но если это был Николсон, я по-прежнему не вижу мотива. Может, Карстэрс узнал, что Николсон – главарь шайки торговцев наркотиками? Или мотив – твоя новая подружка?

– Могло быть и то и другое, – предположил Бобби. – Возможно, он узнал, что Карстэрс и его жена встречались, и вполне мог вычислить, что жена каким-то образом выдала его.

– Это, конечно, возможно, – сказала Фрэнки. – Но первым делом надо проверить Бэссингтон-ффренча. Единственное, что у нас есть против него, – эпизод с фотографией. Если он сможет дать ему убедительное объяснение…

– Ты собираешься говорить с ним на эту тему? Фрэнки, но разумно ли это? Мы же решили, что он преступник, а коли так, значит, мы выдадим себя.

– Отнюдь. Я сделаю все иначе. В конце концов, во всем остальном он чист и вне подозрений. Мы считаем его гениальным хитрецом, но что, если это просто невинность? Если он сможет объяснить эпизод с фотографией – а я буду следить за ним во время объяснения и замечу малейший признак нерешительности или лжи, – тогда он, возможно, окажется весьма ценным союзником.

– Что ты имеешь в виду, Фрэнки?

– Дорогой мой, твоя маленькая подружка может оказаться всего-навсего паникершей, которой нравится все преувеличивать. Но предположим, что она не такая. Допустим, все сказанное ею истинная правда и муж хочет жениться на Сильвии, избавившись от нее. Разве ты не понимаешь, что в таком случае смертельная опасность грозит и Генри Бэссингтон-ффренчу? Нам надо любой ценой помешать его отправке в Грейндж. А сейчас Роджер Бэссингтон-ффренч держит сторону Николсона.

– Молодчина, Фрэнки, – тихо сказал Бобби. – Берись за дело.

Фрэнки встала, собираясь уйти, но помедлила несколько секунд.

– Ну не странно ли, – сказала она. – Мы словно попали в книгу, в самую кульминацию какого-то романа. Удивительное это ощущение.

– Я понимаю, о чем ты, – ответил Бобби. – Тут есть что-то сверхъестественное. Я бы скорее назвал это пьесой, а не книгой. Как будто мы вышли на сцену посреди второго акта, и у нас на самом деле нет никаких ролей в пьесе, но мы вынуждены подыгрывать. Ужасно еще и то, что мы не имеем ни малейшего представления, о чем говорилось в первом акте.

Фрэнки закивала головой.

– Я даже не совсем уверена, что это второй акт. По-моему, больше похоже на третий. Бобби, я уверена, нам нужно вернуться далеко назад. И побыстрее, поскольку мне представляется, что пьеса ужасно близка к последнему занавесу.

– И везде разбросаны трупы, – сказал Бобби. – А очутились мы на сцене благодаря бессмысленной реплике из трех слов, чистейшей галиматье, насколько мы можем судить.

– «Почему не Эванс?» Не странно ли, Бобби, что мы ничуть не приблизились к загадочному Эвансу, хотя так много узнали и в игру вступили новые лица?

– У меня есть одна мысль насчет Эванса. Я чувствую, что в действительности он не играет никакой роли, что, хотя он послужил, так сказать, отправной точкой, сам по себе он совершенно несуществен. Как в том рассказе Уэллса, где принц построил чудесный дворец или храм над гробницей своей возлюбленной. А когда его закончили, оказалось, что один фрагмент все портит, нарушая гармонию. И принц велел убрать его, а это и была сама гробница.

– Иногда мне не верится, что существует какой-то там Эванс, – сказала Фрэнки и, кивнув Бобби, зашагала обратно к дому.

Фрэнки повезло: рядом с домом она повстречала Роджера.

– Привет, – сказал он. – Рано же вы вернулись из Лондона.

– У меня было не столичное настроение, – ответила Фрэнки.

– Вы уже были в доме? – спросил он. Его лицо посерьезнело. – Николсон, как я узнал, рассказал Сильвии правду о бедном старине Генри. Несчастная девочка, она так тяжело это восприняла. Похоже, она совершенно ничего не подозревала.

– Я знаю, – сказала Фрэнки. – Они оба сидели в библиотеке, когда я вошла. Она была… очень расстроена.