Полог приоткрылся, заглянул бледный и расстроенный Палант, одежда помята, лицо просто желтое.

— Ваше высочество? — проговорил он.

— Ну что? — спросил я. — Давай входи, но там и стой.

Аскланделла тут же, чувствуя его неудачу, посмотрела на меня победно.

— Ну? — повторил я.

Он поклонился.

— Ваше высочество, я приехал поздно, тот мудрец уже закрыл двери на ночь. Я стучал, кричал, бросал камни и палки в окна, но там крепкие ставни… В общем, простоял там целую ночь, а под утро, помня о вашем приказе, снова сел на коня и вернулся.

Я спросил с удовлетворением:

— Ну что, все понял?

Он вытаращил глаза.

— Ваше высочество?

— Не понял, — сказал я с сожалением. — Тогда растолкую. Когда человек хозяин в доме, к нему без приглашения не войдет сам Сатана!..

Он раскрыл рот, а когда понял, смутился, быстро взглянул на опешившую Аскланделлу, поклонился и быстро вышел. Через стенку шатра донесся его быстро крепнущий голос, слышно было, как у костров начинают подниматься люди.

Аскланделла сказала язвительно:

— Подумаешь, дали урок… Он о нем завтра же и забудет.

— Но сегодня побудет хозяином, — сказал я. — Да и не факт, что забудет.

Она пожала плечами с самым независимым видом, а я подумал, что мы как-то незаметно, продолжая враждовать и выказывать другу другу крайнюю степень неприятия, перешли на некую ступень общения, что как-то не совсем правильно и нам обоим не нужно, а с другой стороны, вполне как бы естественно, хотя так и не надо бы… почему-то, но происходит само по себе, что не нравится, не люблю, когда меня что-то ведет, будь это инстинкты, рефлексы или воля Божья.

Похоже, она тоже подумала об этом или чем-то подобном, нахмурилась и взглянула с повышенной степенью неприязни, но, думаю, это останется, обратный переход был бы слишком искусственным, и мы оба ощутили бы неестественность и воспротивились бы чисто инстинктивно, а эта гребаная интуиция в некоторых случаях лучше знает, как нам вести себя и держаться с другими.

— Надеюсь, — произнесла она холодно и красиво поднялась с лавки, — гонцы уже передали ваше послание.

— Это точно, — заверил я. — Теперь все дело в скорости, с которой уже в обширной империи Мунтвига это сообщение дойдет до его ушей.

Она кивнула с той небрежностью, как если бы слуге или конюху, и вышла.

Через полчаса я разбирал с Альбрехтом варианты сотрудничества с местными лордами, когда прогремела дробь копыт, послышались голоса, затем полог отлетел в сторону, и почти вбежал Норберт.

— Ваше высочество, — сказал он с ходу, — в ста милях восточнее от нас вчера-позавчера произошла большая битва между армией Мунтвига и армией Бриттии!

— Точно армией Бриттии? — переспросил я и уточнил, потому что он кивнул. — Королевской армией?

Норберт покачал головой.

— Ваше высочество, таких королевских армий, как у вас, больше нет. Там были войска ряда местных лордов.

— Однако под общим управлением короля?

— Да, — подтвердил он, — Ричмонд Драгсхолм лично водил войска в сражение.

— Только бы не погиб, — сказал я в тревоге. — Бедная Лаутергарда…

— Не погиб, — подтвердил он, и я вздохнул с облегчением. — Армии лордов сражались храбро, хоть и неорганизованно…

— Однако, — сказал я раздраженно, — армия Мунтвига, хотя такая же неорганизованная, сумела попросту задавить их числом. Верно?

Он кивнул, а Альбрехт сказал с великим почтением:

— И как вы догадались?

— Давайте без сарказма, — сказал я, — а что с армией Мунтвига?

— Остановилась, залечивая раны, — доложил Норберт. — Мои люди отслеживают передвижение разъездов, захватывают для допроса. Пока никто не знает, куда двинутся дальше.

— А сколько до Огилви точно? — спросил я. — Мы должны пройти буквально через него.

— Завтра в полдень будем там, — доложил Норберт. — Город вроде бы приличный по размерам.

— Тогда форсированный марш! — распорядился я.

На другой день перед обедом сперва увидели остатки разбитых армий, а потом на горизонте выросли городские стены. Остатки разбитого войска спешат к Огилви, город в самом деле большой, и стены высокие, но я представляю, что едва их впустили, страшная весть о полном разгроме пошла шириться по городу. Мало у кого возникнет желание защищаться яростно, большинство в таких случаях падают духом и начинают думать о сдаче.