«Нива» въехала во двор и остановилась. Олег огляделся – никто не встречал его. Хозяйственные строения, громоздящиеся по обеим сторонам ведущей в глубь двора асфальтированной дороги, были темны и безмолвны.

Трегрей медленно поехал дальше, внимательно осматриваясь. Скоро в свете фар он увидел еще одну стену, точно такую же, как и внешняя, только повыше: в три с лишним метра. И ворота были похожи на те, которые он проехал, но фонарь над ними не горел.

У ворот Олег притормозил. Створки, натужно вереща, начали расходиться, открывая море кромешной тьмы, в котором призрачным кораблем белел громадный особняк.

Парень проехал всего несколько метров, и в свет фар ступил человек в камуфляже. В одной руке он держал автомат, а вторую предупреждающе поднял вверх. Олег остановил автомобиль.

И тотчас вспыхнул ослепительный свет.

Мощный прожектор ударил сверху в крышу «нивы», одновременно зажглись фонари у ворот Чистого двора и над крыльцом главного входа в особняк. Желтые лучи автомобильных фар обессиленно растворились в этом залившем двор свете.

Олег увидел, что его «нива» стоит в широком кольце людей, одетых кто в камуфляж, кто в обыкновенные неприметные джинсы и футболки.

«Десятеро, – мгновенно охватил ситуацию Олег, – все вооружены: пятеро – автоматами Калашникова, трое – карабинами “Сайга”, один – охотничьей двустволкой, еще один – пистолетом… предположительно, системы Макарова…»

Парень сдавил в кулаках окружье руля. Вовсе не серьезное вооружение противника заставило его тревожно напрячься. В этих десятерых он без труда – по выражениям лиц, по позам, в которых они застыли, – прочитал людей, отлично умеющих обращаться с боевым оружием и привыкших без колебаний пускать его в ход.

– Олег Гай Трегрей! – раздался откуда-то сверху громкий, как-то неестественно вибрирующий (точно на чуть ускоренной записи) мужской голос. – Добро пожаловать в мое имение!.. Можешь выйти из машины. Только осторожно: не делай резких движений, и не вздумай выкинуть какую-нибудь штуку… Если есть оружие, выброси его в окошко.

– Имею честь предупредить, – отчетливо и громко сказал Олег. – Я – прирожденный дворянин.

– А я слышал об этом! – со смехом ответил ему тот же голос. – Именно поэтому ты до сих пор живой… Выходи из машины, дворянин! Не бойся, живым останешься. Но вот лапку тебе все-таки прострелят. Во-первых, в наказание за то, что ты моим ребятам на дороге по башке настучал. А во-вторых… резвость твою поумерить немного.

Олег еще пару секунд оставался в полной неподвижности. Он быстро осмотрелся – в глаза ему бросилась одна из камер наблюдения над окном первого этажа особняка, над камерой тончайшим игольным острием светилась красным крохотная лампочка датчика движения. Острая стрелка черной морщинки вонзилась в переносье Трегрея… дрогнула и исчезла. Олег кивнул сам себе, как бы внутренне соглашаясь с принятым только что решением. И вышел из машины.

За окнами «гарема» Ростислава Юлиевича был длинный, во всю стену, балкон с низкими узорчатыми перильцами. Когда Елисееву сообщили, что «нива» подъехала к внешним воротам, он распорядился потушить свет в зале (во всем особняке лампы погасили еще раньше) и, распахнув портьеру, открыл огромное, от самого пола и до самого потолка, окно и вышагнул на балкон. Кардинал последовал за ним. Купидону было приказано оставаться в зале и следить за тем, чтобы девочки не издавали ни звука.

– Чего он не выходит-то? – нетерпеливо просипел сквозь зубы Елисеев, навалившись грудью на балконный парапет. – Неужели испугался пулю в ногу получить? Слушай, Кардинал, присмотрись – он там, в кабине, в обморок случайно не хлопнулся?

Олег сидел в машине совершенно неподвижно. Голова его была запрокинута, рот плотно сжат, а глаза широко открыты и неподвижны. К «ниве» мелкими и быстрыми шажками приближался, держа перед собой обеими руками пистолет, плотный мужик в камуфляжном костюме.

– Выйти из машины! На землю! Быстро! – отрывисто проорал он. – На землю! И руки за голову!

Но Трегрей не двигался. Когда мужик в камуфляже подбежал почти вплотную – Олег вдруг открыл глаза и резко обернулся к нему. Мужик не успел отпрыгнуть – распахнувшейся дверцей его сбило с ног. Опрокидываясь, он успел дважды нажать на спусковой крючок. Тут же кто-то из бойцов дал очередь поверх крыши «нивы».

– Стрелять по ногам! – завопил, свешиваясь с балкона Елисеев. – Только по ногам!

Вот тогда-то все и началось…

Прожектор вдруг вырубился, фонари замигали и потускнели (видимо, им перестало хватать мощности), а всю округу сотряс мощный, идущий словно бы прямо из темного неба вой. Прожектор вспыхнул снова – но он светил уже не в одну направленную точку, – ослепляющий его луч метался по двору, вырывая из сумерек фрагменты строений, стены, человеческие тела… И световая эта лихорадка оказалась так неожиданна, а вой был так громок и страшен, что бойцы Кардинала на короткое время совершенно потеряли ориентацию в пространстве. Сам Кардинал крупно вздрогнул и не удержался от вскрика, а Елисеев чуть не упал с балкона.