– Сэр, – сказал еще один морпех, – этот парень сам по уши в дерьме и нас в дерьмо тянет, вот и всё. Что вчера была за разборка? Вы уверены, что это было кем-то санкционировано? Я на такое г…о не подписывался.

– Я знаю только одно, парни, что приказ находится здесь, нам отдали из штаба Центрального командования. Если кого-то не устраивает – может переводиться в Ирак, будет там стоять у ворот посольства в Багдаде на стреме и ждать, пока хаджи рванут в город, о’кей?

– Ясно, сэр.

– Привести в порядок себя и оружие. И не разбредаться. Хуа?

– Хуа!

– Заглохните, придурки!

Нервы у Бесника Дудаевича сегодня были реально на взводе…

Музыка выключилась…

Во-первых, он поссорился со своей женщиной, и та убежала. Это плохо не только из-за того, что он по ней скучает, но и потому, что это видят остальные. Если амир не может справиться со своей женщиной, какой же он амир?

Может быть, надо было взять рабыню, как это делают многие, и сделать своей наложницей?

Но он любит эту суку. Любит по-настоящему…

Она, конечно, вернется. Но надо что-то делать. Видимо, она все еще не забыла родной дом и отца. Он сразу сказал ей – он простой парень из горной деревни. Если она не примет этого – ничего не будет. Она сказала, что поняла, но ни черта она не поняла…

Второе – это журналистка. Что с ней делать?..

Собственно, он из-за Рокси все это и начал. Без нее он бы так и оставался обычным пацаном из горного села, искренне верящим в Аллаха и делающим, что по силам на джихаде. Но она была дочерью миллионера и привыкла к определенному уровню жизни. Он это понимал и стремился. Искал пути заработка.

А она… с…а.

Нет, с ней серьезно надо поговорить…

Из-за нее он пошел на то, на что не пошел бы при других обстоятельствах. Еще год назад он исполнил бы приказ в точности – кончил бы эту журналистку и закопал где-нибудь, а потом вместе со всем джамаатом вышел бы на джихад. Но он понимал, что на сей раз все может быть по-взрослому. Американцы – а он понимал, что это американцы, – подписали их на такую западлянку, из которой затруднительно выйти живым. Значит, он погибнет, а ему и тридцати нет. И отказаться нельзя – американцы контролируют те счета, на которые скидывали ему вознаграждение. Нет, что-то ему доставалось для поддержания штанов – но большая часть денег лежала в банке, и он понимал, что стоит ему не подчиниться – американцы заблокируют, а потом и обнулят его счет. Так они контролируют его. Так они контролируют всех остальных.

Еще год назад он не задумывался об этом. Но Рокси научила его думать. И теперь он хотел жить. Ради нее. Ради того, чтобы быть с ней.

Теперь он не хотел становиться шахидом на пути Аллаха. Да пошли они все…

Как только ему в руки попала эта гребаная шведская журналистка, он сразу понял – вот оно. Его шанс.

Получить за нее выкуп, большую сумму денег от шведов – и тут же свалить. Плевать на то, что было накоплено ранее, пусть американцы это забирают. Денег за журналистку будет достаточно. Как только он получит их – они с Рокси переберутся в Македонию, она там многих знает. Сядут на корабль, он доставит их в Африку. Потом из одного из портов на западном побережье Африки они отплывут в Латинскую Америку и растворятся там. Он купит какой-нибудь бизнес в Аргентине, сыграет свадьбу с Рокси и забудет навсегда о том, что здесь происходило. Американцы, джихад… пошло оно все к черту!

– К черту! – заорал он.

Рокси…

Что же делать?

Поедет ли она с ним?

А с американцами надо завязывать. Это дорога в один конец.

Кто-то сунулся в палатку – и он взвел курок пистолета.

– Эфенди, машина едет…

– Что за машина?..

Этого только не хватало.

– «Мерседес»…

Бесник, ругаясь, выбрался из палатки, протянул руку – и ему вложили в нее бинокль. Бинокль хороший, НАТОвский, долго прослужит…

Действительно, к лагерю поднимались две машины. Увидев их, Бесник выругался последними словами.

– Чтобы у них х… на лбу вырос! Собирайте всех!

Машин было две. Новенький, черный двести двадцать первый «Мерс» и «Ниссан-Патруль» сопровождения. Принес шайтан…

Человека, который сюда ехал, звали Бойко Дрыжак. Он был крупный оптовик из Приштины со связями по всей Европе, судя по цене товара, он покупал его напрямую у американцев. С американцами он был в близких отношениях, и именно он познакомил Бесника с американцами. Но Бесник по отношению к нему благодарности не испытывал: у каждого свое корыто. Тот же Дрыжак не раз нанимал его на разборки и каждый раз прижимал с деньгами.

Козел, короче.

Бесник повесил на грудь позолоченный автомат Калашникова, короткий, который он купил на черном рынке, и пошел навстречу остановившимся машинам. Приехавших он не боялся – тем более что у него было как минимум вдвое больше стволов здесь.

– Салам, Бойко… – нагло поприветствовал он вылезшего из «Мерса» человека. Тот был невысок, толст, усат – карикатурный турок.

– Салам, Бесник, – сказал он, – поднялся?

– Я давно здесь.

– Я не об этом.

– А о чем? – не проявил понимания Бесник.