— Вот ты как на это смотришь, — избегнул прямого ответа Басманов, очевидно, беря тайм-аут на размышления. Вместо этого начал пересказывать резидентам то, что обсуждалось на Валгалле.

— Господин Скуратов пришел к выводу, что высший управляющий орган дуггуров, если он вообще есть, страдает, с человеческой точки зрения, глубочайшим психическим дефектом. Нечто подобное бывает с людьми, у которых повреждены связи между лобными долями и остальным мозгом. При этом теряется способность к творческому мышлению, больной не в состоянии предвидеть последствия своих поступков, сопоставлять и анализировать факты, проводить аналогии… Я не медик, воспроизвожу, как запомнил. Удолин с ним в принципе согласен, хотя имеет еще и собственные теории…

— В принципе я тоже готов согласиться с академиком, — кивнул Кирсанов. — Приходилось книжки по судебной психиатрии листать. Довольно похожая картина. Очень многое объясняет в поведении пациентов. Все их боевые операции, рассмотренные с этой точки зрения, последовательно и в совокупности, выглядят именно как судорожные метания больного разума. Пять попыток вторжения на Землю нарастающей интенсивности, но без всякого учета предыдущих уроков. Три десанта на Валгаллу — то же самое. Однако… Не стоит замыкаться на одной теории, как бы убедительно она ни выглядела.

— На Земле тоже хватало полководцев и правителей, не умевших соотносить свои действия с текущей обстановкой, — не то чтобы возражая, а просто размышляя вслух, сказал Басманов. — Немцы и Антанта три года тупо долбили позиционную оборону друг друга в одних и тех же точках, не придумав ничего, кроме постоянного наращивания численности пехоты и мощности артиллерии. А генерал Брусилов в шестнадцатом году простейшим решением — атаковать сразу на десятке направлений и стремительно усиливаться там, где наметился успех, сокрушил неприступную, куда более сильную, чем на Западном фронте у французов, оборону австрийцев в Галиции… Пожалуй, я с тобой согласен, не так все просто.

— Допускаешь, что и у них свой Брусилов найдется?

— Почему бы и нет? Кстати, твои слова наводят на мысль, что уже нашелся. Или всегда был. До сих пор ведь не выяснено, против кого они изобретали и использовали свои пулеметы… Инсектоиды точно созданы против врагов дотехнологической эры. Зато монстры с митральезами предполагают равноценного противника. А все странности — только для нас странности. С нашей закосневшей в рамках привычных стереотипов точки зрения. А если и вправду игра? Только не шахматы. Вроде того, где совсем другие принципы, а главное — цели. Поэтому вопрос об эвакуации рассматривался совершенно серьезно.

— Мне бы не хотелось просто так взять и сбежать, — сказала Лариса. Согласно парижской моде следующего сезона, которую она здесь усиленно насаждала, на ней была широкополая шляпа, украшенная голубой вуалеткой до середины лица, и длинные ажурные перчатки.

Как пошутил Басманов, увидев этот наряд: «Самое главное, Лариса Юрьевна, когда придется стрелять, противник не увидит направления вашего пронзительного взгляда».

Она шлепнула полковника веером по руке.

— Вы с дамой разговариваете, Миша, а не с киллером.

— Одно другому не мешает, — заметил Кирсанов.

— Пользуетесь, что вас больше? Пусть это остается на вашей совести, — Лариса на секунду капризно поджала губки. — Но как вы представляете себе нашу эвакуацию? Кстати, ребята, вам не надоело всю жизнь откуда-то эвакуироваться?

— Не мы первые, не мы последние, — ответил Басманов. — Если имеется выбор — лучше эвакуироваться, чем умереть у ближайшей стенки или в тюремной камере. Живой всегда что-нибудь может, мертвый — уже ничего.

— Что подтверждается опытом каждого здесь присутствующего, — резюмировал Кирсанов.

— Ну, будь по-вашему. Что ответишь на первый вопрос, Миша?

— Варианты предлагаются следующие. Немедленный, одномоментный общий отход. Как из Крыма в двадцатом в вашем варианте истории. Вызываем в условленное место Белли с «Изумрудом» и «Призрак», грузимся на них, за исключением тех бойцов, кто захочет остаться, и в открытом море Левашов открывает проход в Новую Зеландию. Все займет не больше двух суток.

— Остальных бросаем на произвол судьбы? После всего, что мы тут натворили? — изумилась Лариса.

— Что мы такого уж особенного натворили? — приподнял бровь Кирсанов. — Войну, которая должна была длиться еще два года, прекратили, считай. Буры получили Наталь. Англичан пока спасли от монстров и инсектов. Весьма оживили политическую жизнь, и здесь, и в Метрополии. Мировая геополитика получила хороший стимулирующий пинок. За что нам себя осуждать? Могло быть значительно хуже. Для всех.

— Мы уйдем, сюда явятся дуггуры, и что тогда?

— Без нас они, очень возможно, и не явятся. Что им тут делать? Если их законы и инстинкты требуют, чтобы прежде всего были уничтожены действительно вредоносные факторы, представляющие опасность для их цивилизации, то есть мы с вами, этим они и будут заниматься. А вот когда справятся, тогда, может, и займутся чем-нибудь другим, — сказал Басманов и добавил: — Это не я придумал, так на совещании высказывались.