Я мысленно ругнулась, заметив, как серые глаза злодея блеснули насмешливым огнем. Как все-таки тяжело общаться с телепатом! Ничего нельзя сохранить от него в секрете.

— Я бы на твоем месте не рассчитывал на помощь Норберга, — ответил парень. — Видишь ли, поисковые чары могли бы сработать, если бы мы покинули твое жилище. Но ты сейчас в доме, где стены пропитаны твоим запахом, где твое незримое присутствие ощущается в воздухе. К тому же я принял кое-какие меры. Пока Норберг разберется, что к чему, будет уже поздно. Заклятие приведет его к твоему хладному трупу!

Последнюю фразу злодей выдохнул с таким нескрываемым восторгом, что меня передернуло от отвращения. Дался ему мой хладный труп! Что я ему дурного сделала, если он меня настолько ненавидит?

— Но вернемся к нашему призраку, — резко переменил тему разговора преступник-менталист. — Я знал, что ты отнесешь блокнот в свой кабинет, где занимаешься экспериментами. К тому времени я уже нанялся в ваш дом под видом строгой пожилой домоправительницы, поэтому немного изучил твои привычки. И опять-таки это играло мне на руку. Если бы дух покалечил тебя в кабинете, все решили бы, что ты по незнанию активировала какой-нибудь древний амулет. А кто рискнет использовать талисман мастерицы, которая так жестоко пострадала из-за собственной оплошности? Поэтому мне оставалось лишь терпеливо ждать, когда это произойдет. Но, право слово, я рассчитывал, что дух Гастона Гальера пробудится намного раньше. Любое твое простейшее заклятие должно было вызвать достопочтенного Гастона из мрака небытия. Однако этого не произошло. Почему?

Я растерянно пожала плечами. Почему? Наверное, потому, что прошлую неделю я почти не колдовала дома. Ну, если не считать той неудачной попытки создать средство для усмирения волос. Как-то так получилось. Нет, у меня были заказы, но не срочные. И вообще, на меня в последнее время навалились такие лень и апатия, что я по утрам с трудом заставляла себя выползти из кровати. Наверное, всему виной этот бесконечный снегопад, из-за которого кажется, что проклятая зима никогда не закончится. Только недавние события заставили меня хоть как-то встряхнуться. И в этом нет ничего удивительного: когда тебя с маниакальной настойчивостью пытаются убить, волей-неволей начнешь шевелиться. Никому не хочется раньше времени отправиться на суд к богам.

— А когда дух все-таки пробудился, то опять-таки по совершенно непонятной причине он стал слишком сильным, — задумчиво продолжил злодей. — Наверное, благодарить надо ту зеленую слизь, которую ты создала. Так или иначе, но чем дольше он находился в твоем кабинете, тем быстрее возрастала его мощь. Если бы его не обнаружили до утра, то кто знает, чем бы это могло закончиться. Боюсь, он бы разнес весь дом и вырвался на свободу. Поэтому пришлось, так сказать, форсировать события. Я отправился к Гисберту, сказал, что слышу загадочные звуки из-за стены твоего кабинета. Старик-дворецкий, кстати, влюбился в Сесилию, как мальчишка. Благо хоть не пытался зажать меня в укромном уголке и потискать, а то это могло бы весьма неприятно для него закончиться. Но нет, хвала богам, Гисберт слишком хорошо воспитан для подобных пошлых радостей. Однако он был не в состоянии упустить такой великолепный случай, чтобы поразить избранницу своей отвагой и мужеством. Поэтому полез через окно. Ну а дальше ты в курсе. Так что поблагодари меня за то, что я не дал случиться самому страшному.

Поблагодарить его? За то, что он сначала подсунул мне блокнот, дождался, когда призрак пробудится от многовековой спячки, а потом осознал, что неупокоенный дух может натворить слишком много бед, и не дал ему напитаться мощью? Причем действовал при этом чужими руками. А ведь бедняга Гисберт вполне мог стать первой жертвой разъяренного призрака.

— Ты спала с Норбергом? — вдруг поинтересовался у меня парень.

Я закашлялась от возмущения, поскольку не ожидала услышать столь прямой и некрасивый вопрос. Фу, разве можно спрашивать о настолько интимном?

— Я вижу в твоих воспоминаниях, что нет, — сам ответил незнакомец, не дожидаясь, пока я выдавлю хоть звук из перехваченного спазмом горла. — Но тогда почему он так носится с тобой? Я ведь видел тебя голой, когда помогал переодеваться. Скажу откровенно, похудеть бы тебе не мешало. Даже смотреть противно на твои бедра и живот! А он кудахчет над тобой, словно курица над золотым яйцом!

И парень раздраженно сплюнул прямо на пол.

Норберг кудахчет надо мной? Я изумленно вскинула брови, привычно пропустив мимо ушей неприятное высказывание о недостатках своей фигуры. И без того в курсе, что изящной ланью меня назвать трудно. Однако далеко не все мужчины предпочитают худосочных девиц. Я бы не сказала, что тот же Дариан ложится со мной в постель с отвращением на лице. Вряд ли такую страсть возможно сыграть. Да и Норберг тоже периодически оказывает мне весьма недвусмысленные знаки внимания. Нет, точнее будет так. Он, конечно, обращает на меня чуть больше внимания, чем требуется. Но лишь потому, что по-прежнему желает превратить в одну из своих «ворон».

— Видишь, в чем-то мы с тобой похожи, — произнес парень. — Для меня тоже нет наказания страшнее, чем попасть под тотальный чужой контроль. Я привык жить так, как хочу и умею. Мне невыносима мысль, что кто-то может читать мои мысли и управлять моими поступками. В детстве я голодал, хотя знал: стоит мне проявить свой дар, как я получу и дом, и пищу. Но нет, жить под постоянным незримым колпаком… Лучше смерть, чем такая участь!

Я изумленно хмыкнула. Странные рассуждения для ребенка. Неужели он сам додумался до такого в столь юном возрасте? Что-то сомневаюсь. Магический дар обычно проявляется очень рано. А малыш не способен на столь сложные рассуждения. Особенно голодный малыш, который редко когда ест досыта. Да за пирожное он с радостью продемонстрирует все, на что способен!

— Ты права, мне повезло, — холодно согласился с моими рассуждениями парень и закинул ногу на ногу. — Если бы не моя мать, я бы неминуемо рано или поздно попал в ловушку. Но она учила меня не высовываться. Учила, что свобода — это все. Что я должен ненавидеть остальных менталистов. Власть над чужими мыслями слишком сладка, чтобы добровольно отказаться от нее или каким-либо образом ограничить. А служить государству… Нет, я не патриот. Я слишком люблю себя, чтобы жертвовать своим временем, здоровьем и силами для решения каких-то смехотворных проблем. Люди в большинстве своем — безропотное тупое стадо. А я — волк. И я должен был примерить овечью шкуру, чтобы меня не поймали охотники.