Подумав, я отправила Августу снимки котика и жеребчика. Август ответил мигом. Он не напомнил мне, что здесь военный совет, а я черт знает чем занимаюсь за его спиной. Он спросил, сколько стоит жеребчик и какой породы котик, уж не полидактильный ли мейн-кун. Я ответила, что жеребчик – подарок от Арриньо, завтра его отправляют из Эльдорадо сюда, по всей видимости, через Куашнару. А у котика особенная история, и я изложила ее в нескольких фразах. «Я надеялась, что сумею забрать его домой. И тогда, если бы я снова вышла за Макса, котик стал бы моим приданым. Ведь идеальный же княжеский кот». Август с каменным лицом написал: «Хорошее приданое. Кот статусный. Он и герцогским бы смог работать, не то что княжеским». Пока я думала, что ответить, он прислал следующее: «Прости, я не сразу понял. Ты прямо сейчас переписываешься с Арриньо?!» Видимо, для большей убедительности он обернулся и посмотрел на меня через плечо с видом «ну ты даешь». Я удивилась. «Ты так смотришь, будто в самом факте есть нечто неординарное». Август пояснил тут же: «Делла, он не идет на контакт с нашими. Подробности у Кида Тернера».

Мне стало интересно, и Киду я тут же написала. «Он работал только с одним человеком, – ответил Кид. – Когда тот умер, Арриньо оборвал все контакты, и выяснилось, что мы ничего не можем сделать. Его не за что зацепить – компромата нет, все тылы он прикрыл. Я подозреваю, что он водил знакомство еще и с Павловым, но Павлов давно ведет свою игру и для меня недоступен». – «В каком смысле – оборвал все контакты?» Если честно, я не очень хорошо понимала, что происходит. «В прямом. Он отказывается от любого вида общения, если знает или подозревает, что человек от нас. Если бы не его непонятное упрямство, мы работали бы с ним, а не с Вальдесом».

Я поморгала, потом снова открыла письмо Арриньо. Подумала: интересно, а что мне будет за самоуправство? Да ничего не будет, я же ушла в отставку.

«Доктор Арриньо, я очень рада, что Тито нашел в вашем лице заботливого владельца и обрел свой дом. Конечно же, и речи быть не может, чтобы забирать его у вас. И вы его любите, и он к вам привязан. Было бы бесчеловечно обрывать эти душевные связи. Когда-то я мечтала, что Тито будет княжеским котом; жизнь распорядилась таким образом, что он стал диктаторским. И это то, чего он заслуживает. С другой стороны, помня его замечательный характер, я могу быть уверена, что он платит за вашу заботу самой искренней радостью.

Жеребчик прекрасен. А я по чистой случайности обзавелась редким специалистом, который занимается княжескими животными. Иногда мне кажется, что Бог дал ему особый дар – говорить с животными на их языке. И ведь поначалу выглядело, что он просто пустой, гадкий человек, обремененный множеством пороков. Но однажды он зашел на конюшню, увидел злобного жеребца и мгновенно с ним поладил. Теперь этот жеребец ходит под седлом и возит мою свекровь. Конюшни, псарни и прочие места для животных сейчас расширяются и перестраиваются, потому что этот специалист умеет учить псовую охоту и даже воспитывать ловчих птиц. Полагаю, ваш жеребчик найдет в княжестве самые ласковые и заботливые руки.

А привезла этого специалиста я как раз из Шанхая. Он входил в группу из пятерых нарушителей закона, приговоренных к смертной казни, за которых я поручилась. Сейчас они живут в княжестве, и я довольна всеми.

Вы слышали о молодом императоре только хорошее. Не знаю уж, разочарую вас или обрадую, но я тоже не могу сказать ничего иного. Он умен, превосходно образован, чрезвычайно современен. В отличие от своего отца, совершенно не кровожаден. Полагаю, он превзойдет своего деда, на которого молилась вся империя и который прославился смелыми реформами. Но есть одна черта: с ним возможны только честные отношения. Его слово, даже устное, неизменно. Но те испытания, которые он выдержал в детстве, привели к тому, что любую интригу он видит насквозь. И тут уж показывает, что происходит из императорской династии, и решительности ему не занимать.

Если бы у вас была возможность лично встретиться с императором, уверена, вы получили бы редкое удовольствие от общения.

У меня же все по-прежнему. Редко бываю в обществе и, пожалуй, даже обрадовалась, когда по соседству поселился знакомый вам Энрике Вальдес с женой, детьми и матерью. Я слыхала, будто Мария Санчес пользовалась вашим уважением и была близкой подругой вашей дочери. Спешу сообщить, что она прекрасно адаптировалась, кажется, полюбила Шотландию, несмотря на непривычный климат. Я вижусь с нею каждый день. Поначалу она держалась отчужденно, но сейчас, надеюсь, лед между нами сломан навсегда, и в ее лице я приобрету себе подругу. Со своей стороны я готова быть подругой ей. Конечно, такие потрясения, как бегство во время мятежа, переезд в страну, которая всегда считалась врагом, забудутся не скоро. Но я готова приложить все усилия, чтобы помочь Марии и детям встроиться в местное общество.

Ваша Делла Берг».

Теперь посмотрим, с кем диктатор общается, а с кем нет.

Я уселась поудобней, дотянулась до стола и взяла бокал. Гости восприняли это как знак – до того они только курили да Фатима выпила кофе. Впрочем, Фатима заказала вторую чашку. Рудольф Хайнц, от которого стоило бы ждать умения грамотно пить водку, в крайнем случае пиво, захотел воды, чтобы разбавить вино: он пил только разведенное. Мирра отдал должное шотландским традициям, взяв бокал с виски, засыпанным льдом. Кид Тернер решил, что не зря хозяева в эту грозовую ночь пьют коньяк, и последовал нашему примеру. Вальдес остался верен себе: он всегда пил только красное вино. Джимми Рассел предпочел чай. А Крис налил себе виски без льда и воды.

Кид Тернер перехватил мой взгляд. Он понял, что я не зря интересовалась Арриньо. Я ответила ему – тоже взглядом, – мол, сейчас узнаем.

– Ваш план, доктор Вальдес, имеет серьезнейшие недостатки, – сказал Крис. – Во-первых, скажу как офицер, который штурмовал укрепленные базы. При штурме невозможно исключить случайные жертвы. Их можно только минимизировать. Поэтому, к примеру, разгром жилой пиратской базы происходит не одномоментно и занимает порой до месяца. Потому что на базе могут быть не только преступники, но и их жертвы. Здесь еще хуже. Насколько я понимаю, таких сугубо военизированных баз, как на Тору-2, очень мало. Остальные – это община, укрепившаяся и вооруженная. Кроме боеспособного населения, там старики, дети, беременные женщины, больные. Базу – любую базу! – проще всего уничтожить с воздуха, если не с орбиты. Но гибель нон комбатантов будет неизбежна. И потери среди них будут выше, чем среди боеспособных. И чем, простите, это не гражданская война? Только начатая уже нами? Во-вторых, не забывайте, что приказа на уничтожение у нас нет. Мы занимаемся самодеятельностью. Да еще и при участии иностранцев. Сказать, как это классифицируется? Классическая государственная измена, попытка захватить власть, геноцид.