– Хорошо, давай…

Марианна вытерлась, расчесала волосы и, облачившись в домашнее платье, вышла из ванной.

Дверь на террасу была открыта, и Марианна увидела стол. На нем красовалась бутылка вина, стояли стаканы, две тарелки с сыром и крупно нарезанными овощами. На взгляд Мари, не хватало только горячего хлеба, но таковой в их деревне можно было купить только поутру. И если она делала это, то брала маленькую булочку, чтобы съесть ее за раз. В отличие от качественного российского хлеба местный быстро терял свою вкусовую прелесть.

Александр вернулся спустя пару минут. В руке пакет. В нем бальзам «Монастырский» на двадцати травах и апельсиновой цедре, палка колбасы и банка оливковой пасты. Ее изумительно готовила мама Алекса. Когда умер ее муж, они с сыном остались одни. Александру досталась в наследство лавочка отца, в которой продавались бытовые мелочи. Вдова надеялась, что тот расширит бизнес, разовьет его, но Алекса совсем не интересовали стиральные порошки, садовые лопатки, прищепки и скотчи. Только литература! Поэтому два прилавка из четырех заняли книги. Они очень редко продавались. Разве что учебники. И матери Алекса, чтобы пополнить скудный семейный бюджет, приходилось варить оливковую пасту в больших количествах и продавать ее туристам у монастыря. Еще она там сбывала овощи из своего огорода. И открытки с местными пейзажами, что залеживались в лавке сына.

– С легким паром! – сказал Алекс Марианне. – Ведь у вас так говорят даже тем, кто помылся не в бане, а в душе? – Она кивнула и, взяв еще тарелок и нож, направилась на террасу. – Хлеба у тебя, как всегда, нет?

– Как всегда, нет, – эхом повторила Мари.

– Вот и хорошо, – удивил ее Александр. – Я решил немного себя ограничить. Поправился… – Он хлопнул себя по животу. Тот не был большим, но все же над ремнем нависал. – А если бы у тебя были маковые булочки или багет с пряностями, я бы не устоял…

Нарезав колбасу и разлив вино, они уселись за стол. Взяли бокалы.

– Будем здравы, бояре! – провозгласил свой любимый тост Алекс. Благодаря Мари он стал поклонником советских комедий.

Они чокнулись и выпили. Марианна с удовольствием, а Алекс, морщась. На его лице читалось – какая гадость, какая гадость… это ваше ледяное сухое вино. Отставив фужер, он налил себе ликера в рюмочку. Мари не предлагал, знал, она такое не пьет.

– Ты давно был в монастырском храме? – спросила она, взяв с тарелки толстый кусок колбасы.

– Я не пропускаю воскресных служб, так что вчера. Сегодня ведь понедельник.

– Какой аромат! – восхитилась Мари, понюхав колбасу. – Какие специи дядя Самир в нее добавляет, интересно?

– Я спрашивал у него. Старик ответил – ничего, кроме любви. – Алекс тоже взял колбасу, но сразу отправил ее в рот. – А почему ты спросила про храм?

– Сегодня погиб один из хоровых мальчиков. Может, ты знаешь его…

– Как погиб? – воскликнул Алекс и закашлялся – подавился. – Что случилось? И кто это?

– Имени не знаю. Но он уже взрослый парень, лет пятнадцати. Хрупкий, голубоглазый… – Алекс недоуменно пожал плечами. Видимо, среди парней такой был не один. – У него крупная родинка на щеке, – припомнила Мари.

– Это Даниель. Самый голосистый и талантливый парень в хоре… Боже, как он пел!

– Точно ангел, – вздохнула Мари. – Я слышала.

– Где? Ты же не ходишь в храм.

– Он пел перед смертью. Для себя или… своего бога… Не знаю.

– Где это было?

– В горах. Я сидела на «пупке»… – Так назывался тот круглый и гладкий валун, который она облюбовала. Местные прозвали его «пупок на животе горы». – А чуть ниже есть дивное место, поросшее шиповником.

– Да, знаю такое… И что же? Даниель пел, находясь там?

– Да. И его голос доносился до моих ушей. Парень исполнял хорошо знакомый мне псалом.

– А потом что?

– Его убили!

– Не понял? – Глаза Алекса стали огромными. – Ты не говорила, что?.. Убили? – Мари кивнула. – Но откуда ты знаешь? Ведь ты не видела ничего, только слышала…

– Об этом мне сказал местный шериф.

– Марко?

– Ты знаешь его?

– Да, но не лично. Больше понаслышке. Родом Марко из наших мест, но сразу после школы уехал в столицу, я тогда был еще первоклассником. Плохо его помню. Но от матери слышал, что Марко хорошо устроился в большом городе. Отучился, пошел на службу в полицию. Еще поговаривали, что он женился, обзавелся дочкой. В наши края он если наведывался, то редко. У него тут только дед оставался, но как тот умер, внук совсем перестал приезжать. А потом неожиданно для всех Марко вернулся на свою малую родину насовсем. Без жены и дочки, но с собакой.

– С Чаком?

– Да. Умнейший пес. Ребенка в позапрошлом году спас от смерти.

– Марко развелся?

– Никто не знает. Спрашивали, да тот не отвечал. Просто разворачивался и уходил. Он вообще нелюдимый стал. Раньше, по словам матери, не таким был. А теперь затворник. Живет в дедовом доме, что у монастыря.

– А участок его… или как это назвать? Офис? Там же?

– Нет, в нашей деревне. В сером здании, где почта.

– Надо же! Я не знала…

– Все наши недоумевают, почему Марко вернулся. У нас же тут тишь да гладь. Разве что подерется кто или украдет ерунду какую-нибудь. Разнимать дебоширов да ловить мелких воришек работа для какого-нибудь молокососа без опыта или отставного вояки в летах, а никак не для бравого героя-полицейского.