– Господин Малачи, мы так вам благодарны!

– Да оставь, девочка, – махнул кузнец. – Передай этому прохиндею, чтобы навестил нас, раз уж околачивается тут поблизости. Больно уж мне хочется поглядеть на его замученный радостью лесной жизни видок. И кинжал ему отдать не забудьте.

– Он вашей работы? – поинтересовался Вереск.

– А то, – мужчина вытащил из набедренного пояса кинжал Лорэнтиу и извлек тот из ножен, показывая темную гравировку на лезвии, точно такую же, как на вывеске перед магазином внизу. – Мой подарок парню на пятый день рождения.

– Именно, – фыркнула Хетти. – Нашел, что ребенку подарить.

– Ты ничего не понимаешь, женщина! А вот Тину понравился кинжал. Хранит.

– Да, Тин просил не потерять, – улыбнулась Даша. – Сказал, он ценен для него.

– Вот видишь, женщина, – довольно хмыкнул кузнец.

Спустившись проводить гостей, Малачи все еще весело подтрунивал над женой, а на неловкие заверения Даши, что они обязательно заплатят за предоставленное оружие, сердито сопя, пригрозил с наигранной суровостью, что за подобные заявления неслабо их накажет. Глядя на него, девушка невольно хихикнула, понимая, что громадный кузнец больше не пугает ее и грозная внешность никоим образом не говорит о его характере. Даша еще раз сердечно поблагодарила их за доброту и гостеприимство и, попрощавшись, они с Вереском отправились дальше.

Поправляя плотный тканевый мешок, куда Малачи бережно сложил подаренное им оружие и вещи Тина, юноша вслух рассуждал, что им лучше сделать дальше, и следующий час они бродили по городу, пытаясь отыскать нужные им лавки. Нагруженный мешками Вереск тихо ворчал, пытаясь разобраться в собственных записях и сориентироваться в дальнейшей дороге. Когда почти все поручения Дзина были выполнены, юноша облегченно выдохнул и убрал бумажный лист в карман. Отбросив назад падающие на глаза волосы, он лукаво улыбнулся.

– А ведь у кого-то завтра День рождения.

– Откуда ты узнал? – как вкопанная встала от удивления девушка.

– Ну-у, – протянул и, склонившись к ее лицу, хитро прищурился. – Не скажу!

– Вереск! – возмущенно воскликнула она, а юноша со смехом отбежал вперед.

Даша недовольно покачала головой, поспешив следом за ним. Вероятно, ему об этом, когда они еще жили в Соари, рассказала бабушка. Мысли о родном доме и единственном близком человеке царапнули что-то хрупкое в душе девушки. Все это время она старательно гнала от себя эти мысли, способные полностью разрушить то хрупкое светлое состояние покоя, что появилось у нее в доме Дзина. И все же тоска ни на мгновение не оставляла ее. Даша надеялась, что бабушка добралась до подруги, у которой собиралась остаться, и ничто плохое теперь не тревожит ее.

Порой ей снилась родная деревня с ее рядами фруктовых деревьев, чей запах ежегодно вязко обволакивал жителей, и все же девушка понимала, что постепенно образы в ее сознании тают, а дом уже не кажется счастливым местом. Вновь отогнав эти мысли, она поспешила к ждущему ее на перекрестке улиц Вереску; проходя мимо широкой деревянной доски с вывешенными королевскими и правительственными указами, мельком скользнула по ней взглядом и испугано остановилась, мгновенно ощутив скользнувший по спине крошечными иголочками страх.

– Вереск, – облизнув пересохшие губы, прошептала девушка.

Подойдя, он склонился к объявлению, нахмурено изучая написанное на листах под портретами Даши и Лорэнтиу. Поставив один из мешков на землю, он задумчиво потрепал волосы на затылке и повернулся к встревоженной девушке. Пытаясь унять гулко стучащее от волнения сердце, Даша вновь и вновь мысленно проговаривала строчки из приказа. Ее немного успокоило, что там ни слова не было сказано о Вереске, но грозный приговор короля Одрика XVII, обрекающий совершившего преступление, порочащее достоинство королевского дома Уэйта, посла, позволившего сбежать покушающейся на жизнь господина Айзека Вица фрейлине принцессы на казнь через четвертование. Сам купец объявлял награду за ее смерть. Но более всего ее ужаснуло обещание принцессы Юны лично исполнить приговор.

– Идем, Даша.

Вереск подхватил поставленный мешок и, перебросив тот через плечо, взял девушку под руку, ненавязчиво увлекая за собой прочь от трепещущего на слабом летнем ветерке листа с приказом. Мысли вихрем сменялись в голове Даши, готовые разорвать измотанное сознание на части. Она не представляла, как сообщить Лорэнтиу, что правитель его родного королевства, служению которому он посвятил всю свою жизнь, изгнал его, приговорив к мучительной смерти, а принцесса, его близкий друг, пообещала самолично убить предателя. Вероятно, будет лучшим утаить от него это, но Даша понимала, что не сможет, глядя в глаза послу, соврать, как и скрыть раздирающую ее тревогу от проницательного взгляда юноши.

Когда они отошли от города, Вереск свернул с тропинки, устроившись между осыпавшихся когда-то со скалы громоздких камней и сложив около них мешки с сумкой, опустился на клочок редкой травяной поросли, привлекая девушку к себе. Спрятав лицо, в ткани туники на его плече, Даша удрученно выдохнула:

– Почему он делает это?

– Из тщеславия, – поразмыслив, ответил Вереск. – А может быть, просто из злобы или же каких-то событий в его прошлом, которые сильно его ранили. Мы ведь не знаем, возможно, в его жизни была девушка похожая на тебя, и она когда-то причинила ему боль. А люди мстительны и никогда никого не прощают, порой доходя до полной бессмыслицы в своем желании причинить зло в ответ. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась об этом, Даша. Да, возможно, все могло сложиться иначе, но произошло то, что произошло и уже поздно жалеть о случившемся. Ты дорога мне. Прошу тебя тревожь себя тоской и переживаниями о бегстве. Чтобы ни произошло и как бы все ни обернулось для нас, я всегда буду на твоей стороне. Я ведь уже говорил, что ты для меня…