– Что не так с ним? – спросила Ливви почти шёпотом.

– Это стило.

Это был Джулиан. Его голос был тихим.

– Но почему? – спросила Эмма. – Как это возможно, чтобы Сумеречный охотник боялся стило?

– Ты сказала, что я боюсь? – спросил Марк. – Оскорбишь меня ещё раз, и твоя кровь прольётся, девочка.

– Марк, это Эмма, - сказал Джулиан. – Эмма Карстаирс.

Марк прижался к стене настолько, насколько это было возможно.

– Ложь, - сказал он. – Ложь и видение.

– Я – Джулиан, - сказал Джулс. – Твой брат Джулиан. А это – Тибериус.

– Мой брат Тибериус – ребёнок! – внезапно очень сердито вскрикнул Марк, карябая стену руками. – Он – маленький мальчик!

Наступила пугающая тишина.

– Я не ребёнок, - сказал наконец-то Тай, нарушая безмолвие. Его руки дрожали, подобно бледным бабочкам в тусклом свете. – Я не ребёнок!

Марк ничего не сказал. Он закрыл глаза, и слёзы покатились из глаз, оставляя на лице следы и смешиваясь с грязью.

– Достаточно!

Ко всеобщему удивлению это была Кристина. Она выглядела смущенной, когда все повернулись, чтобы посмотреть на нее, но она стояла на своем.

– Разве вы не видите, что это причиняет ему боль? Мы должны выйти в холл.

– Ты можешь идти, - сказал Джулиан, не отрывая глаз от Марка. – А я останусь здесь.

Кристина покачала головой.

– Нет, - она говорила апологетически, но твердо. – Мы все.

Она сделала паузу и Джулиан призадумался.

– Пожалуйста, - сказала она.

Она пересекла комнату и открыла дверь. Эмма смотрела на Блэкторнов в изумлении. Один за другим они выходили из комнаты. Через мгновение они все уже стояли в коридоре, а Кристина закрыла дверь комнаты Марка.

– Я не знаю, - сказал Джулиан тотчас же, как дверь закрылась. – Оставить его здесь одного…

– Это его комната, - сказала Кристина.

Эмма уставилась на неё в изумлении. Как она могла быть такой спокойной?

– Но он не помнит этого, - сказала Ливви, выглядя взволнованно. – Он не помнит… ничего.

– Он помнит, - сказала Эмма, кладя руку на плечо Ливви. – Просто всё, что он помнит, изменилось.

– Мы не изменились.

Ливви выглядела такой удручённой, что Эмма притянула её к себе и поцеловала макушку её головы, что было довольно легко сделать, так как Ливви была ниже её всего на дюйм.

– Ты изменилась, - сказала она. – Мы все изменились. И Марк в том числе.

Тай выглядел взволнованным.

– Но комната вся в пыли, - сказал он. – Мы выкинули его вещи. Он подумает, что мы забыли о нём и наплевали.

Джулиан вздрогнул.

– Я сохранил его вещи. Они в одной из кладовых на цокольном этаже.

– Хорошо. – Кристина сложила руки вместе. – Они ему понадобятся. И даже больше. Одежда заменит ему то, во что он одет сейчас. Всё, что ему принадлежало, сохранилось здесь. Всё, что казалось знакомым. Фотографии или вещи, которые он помнит.

– Мы можем взять их, - сказала Ливви. – Я и Тай.

Тай успокоился тем, что получил определённое задание. Он и Ливви направились вниз, их голоса постепенно угасали.

Джулиан смотрел им вслед, обрывисто выдыхая, что означало смешанное напряжение и облегчение.

– Спасибо, что дала им то, что может их отвлечь.

Эмма протянула свою руку, чтобы сжать Кристинину. Она ощущала странную гордость, как, если бы хотела подбодрить Кристину, сказав:

– Послушай, мой друг точно знает, что делать!

– Как ты можешь знать точно, что делать? – громко спросила она, и Кристина прикрыла глаза.

– Я это изучаю, помнишь? – сказала Кристина. – Фейри и результаты Холодного Мира. Конечно, народ вернул его тебе с определёнными требованиями, что является частью их жестокосердия. Ему необходимо время на восстановление, чтобы начать распознавать этот мир и его жизнь заново. Взамен они вернут его обратно, благодаря чему ему будет легче стать Сумеречным охотником снова.

Джулиан прислонился спиной к стене рядом с дверью. Эмма видела тёмный огонь в его глазах, таящийся под его опущенными веками.

– Они причинили ему боль, - сказал он. – Почему?

– Так ты бы сделал то, что ты сделал, - сказала Эмма. – Так бы ты взял стило.

Он выругался, коротко и грубо.

– Так я смог бы увидеть, что они сделали с ним и как заставили его ненавидеть меня?

– Он не ненавидит тебя, - сказала Кристина. – Он ненавидит себя. Ненавидит себя за то, что он – нефилим, потому что они научили его этому. Ненависть ради ненависти. Они – старые люди и это – их идея правосудия.