У двери его кабинета за металлическим столиком сидела секретарша, Сьюзи. Её рыжие, немного волнистые и густые на вид волосы были собраны в конский хвост, выбивались лишь несколько непокорных прядей у висков над ушами, да отдельные нити на лбу, которые она то и дело рассеянным движением поправляла, убирала к остальным, прижатым к голове. Сьюзи была пухленькой и очень неуклюжей. Она всегда жутко боялась своего босса, предпочитая сидеть как мышка, склонив голову, и выполнять порученную работу. А если он проходил мимо, то она склоняла голову еще ниже. А когда же он обращался к ней, она вся как будто размягчалась и млела. Сьюзи была в деловом сером костюме и голубой блузке. Увидев стоящую перед ней Монику, она моментально подскочила:

— О-о-о! Мисс Мейсон! Рада Вас видеть! Я уже купила вашу новую книгу! Вчера вечером взялась её читать и не нашла сил оторваться! Так и просидела до утра с книжкой. Замечательное произведение! Так было интересно читать про жизнь знаменитой актрисы. Кто бы мог подумать, что у такой красивой девушки столько проблем в личной жизни?

— Большое спасибо, Сьюзи! Мистер Фостер у себя? Он назначил мне встречу.

— Конечно! Он Вас ждёт, заходите, — мило улыбнулась Сьюзи.

Моника открыла дверь и замерла. Перед глазами — его лицо. Она два месяца ждала, когда же наконец появится повод прийти к нему в офис и заглянуть в ледяную бездну его глаз.

Джон Фостер был её идеалом, мужчиной её мечты. Моника считала, что он совершенен. Она поставила его на пьедестал и хотела, чтобы он там оставался.

Он уже много лет работает в области полиграфии литературным редактором. Благодаря его стараниям в свет выходят толстенные романы талантливых писателей. Джонни работает над исправлением стилистических, пунктуационных, орфографических ошибок, изменяет структуру текста, адаптирует его для читателя.

Монике вдруг вспомнилось, как они спорили над обложкой и названием к предыдущей её книге. Не говоря уже о том, как он придирался к любой мелочи. Его критика всегда была жесткой, довольно-таки часто доводящей её до слёз, которые она уже давно умело научилась сдерживать.

В этом и была его изюминка — он во всём стремился к совершенству. Джонни был требовательным к себе и другим. Как говорил Антон Павлович Чехов: «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

Ей всегда нравились такие мужчины, как Джон: смелые и решительные, наделенные остроумием, чувством собственного достоинства, галантностью и услужливыми манерами. Моника давно занесла его в свою Красную книгу, как случайно обнаруженный экземпляр давно исчезнувшего вида мужчин-рыцарей.

Даже его речь казалась ей идеальной. Всегда звучащая красиво и складно, как будто это заученные фразы, которые он репетирует перед зеркалом каждый день.

И вот, наконец-то он снова перед ней!

Высокий, стройный мужчина лет тридцати, с правильными чертами лица и выразительным взглядом больших голубых глаз, был одет в белую рубашку с небрежно подвернутыми широкими манжетами, темно-синий жилет нараспашку и такого же цвета брюки. Длинные волосы цвета грязный блонд с тёплыми полутонами были собраны в хвост, придавая ему немного пиратский облик. Было заметно, что этим утром он тщательно уложил на голове каждый волосок.

Он стоял, облокотившись на подоконник, и наслаждался прохладным ветерком, залетавшим в раскрытое окно. В одной руке он держал стакан с тёмной жидкостью, по цвету напоминавшей его любимый виски. Джон редко употреблял спиртное, так что, видимо, сегодня был какой-то особенный повод.

Выражение лица Джонни было спокойным и почти безмятежным, но едва он увидел посетительницу, как тут же улыбнулся, и в глазах появился огонёк. Он поставил стакан на стол, закрыл окно и направился к пришедшей для рукопожатия.

— Моника! Я так рад тебя видеть! — в голосе слышна теплота.

— Я тоже очень рада.

Они обменялись рукопожатиями, а затем Джонни обиженно спросил:

— Что, даже не обнимешь своего лучшего друга? Мы же два месяца не виделись!

Девушка, усмехнувшись, обвила руки вокруг его талии и крепко прижала к себе. Она наслаждалась этим моментом, его теплом. От него пахло дорогим парфюмом, который Моника ему подарила на Новый год.

— Я так соскучилась… — прошептала она, всё сильнее прижимаясь к нему.

— Вам что-нибудь принести? — вошла в кабинет Сьюзи и, увидев их обнимающимися, покраснела всеми пятьюдесятью оттенками пылающего красного. Ее ярко карие глаза смотрели на босса испуганным взглядом нашкодившего ребенка, ждущего, что его сейчас начнут ругать.

— Да. Моника замёрзла и промокла. Ещё не хватало, чтобы она заболела! Принеси чай, — тут же отозвался он холодным и деловым тоном.

Моника медленно разжала объятия, хотя была б её воля — она бы стояла с ним в обнимку вечно. Ей было так приятно это проявление заботы, хотя она понимала, что он опекает её как младшую сестру.