– Ничего!
– Сергей похлопал племянника по плечу.
– Родина скоро позаботится о том, чтобы такой опыт у тебя появился.

– В Афганистан бы не попасть!
– задумчиво произнёс дед.

При упоминании этой далёкой страны, бабушка расплакалась, а трое мужчин разных возрастов бросились успокаивать её, а внучек и вовсе высушил слёзы старушки фразой:

– Меня туда не возьмут. Я ведь из интеллигентной семьи, а им подавай пролетариат да крестьянство.

– Ну, и, слава Богу!
– ответила бабушка сквозь вздох облегчения, вспоминая, что у её дочки и зятя - высшее образование.

– За мир во всём мире!
– произнёс дядюшка, после чего на подстанции вырубился дизель-генератор.

При свечах выпили и закусили, после чего начали готовиться ко сну.

Всё! Спокойной ночи, Глуховка!

Первое утро в сельской местности для Александра Ранецкого выдалось ясным и солнечным. Голубое небо было того изуимтельно-яркого цвета, как глаза у одной Сашкиной знакомой. Золотистое солнце своей насыщенностью походило на цвет волос у той же юной красавицы. А алебастровые скалы, нависшие над водами небольшого озера, имели тот сливочный оттенок, что и кожа у ниже упомянутой барышни неземной красоты.

"Что за ассоциации?" - подумал молодой человек, с юношеским восторгом, рассматривающим пейзаж.
– "Два дня без девушки, и на эпитеты потянуло?"

Спустившись на землю, Сашка увидел, как по двору бегали куры с цыплятами во главе с огромным цветастым петухом. Старый пёс, знававший лучшие времена, сладко дремал на нежарком ещё солнце. Розовый поросёнок по кличке Чуня весело хрюкал, не подозревая о своей горькой свинячьей судьбе. Корова вожделенно мычала, мечтая о большом породистом быке.

Александр сладко потянулся, хрустя суставами. Подался вперёд, выпятив мощную грудь. Встал на носки, будто собираясь взлететь. Подпрыгнув, схватился за балку, и стал подтягиваться. Потом долго отжимался от деревянного настила крыльца, меняя положение ладоней. Далее взял набранное заранее ведро воды и вылил её на себя. Хорошо!

"Что-то Серёга вчера о местных девках говорил. Интересно-интересно!"

Восходящее солнце начинало припекать, и у Сашки возникла мысль о купании. Местное озерцо, хорошо знакомое Александру, было исплавано им вдоль и поперёк. Береговая линия сплошь исползана в поисках червей и раков. А омуты и отмели подробно исследованы ещё во времена младшего школьного возраста.

"Надо бы лодку у дядьки взять, да рыбку половить. Рыбалка на Блошином озере всегда отличалась изобилием".
– Саня закурил.
– "Интересно, здесь кто-нибудь остался из тех, кого я раньше знал?"

Деревня Глуховка вымирала. Люди разъезжались, кто - куда. Хозяйство приходило в упадок. Пахотные земли зарастали бурьяном. Желающих заниматься сельским хозяйством становилось всё меньше, а потому, кто мог - переезжали в город, а кто не мог - спивались. А ведь ещё до войны Глуховка имела статус села, и население села Глуховское составляло несколько тысяч человек. Конечно, война и оккупация значительно сократили население, но ведь не только здесь. Однако к пятидесятым годам село превратилось в деревню, а теперь вот хутор, да и только.

Из дома доносился мучной дух. Бабушка пекла пироги да пирожки с каким-то небывалым по количеству перечнем начинок. В животе зашкворчало от предвкушения.

"Надо бы искупаться перед завтраком. Для ещё большего аппетита".

Придя на озеро, Александр впервые увидел её. Девушка купалась, когда Саша подошёл к небольшому уютному пляжу, известному только аборигенам. Её аккуратно сложенная одежда лежала на песке.

Ранецкий разделся. Многолетние занятия спортом позволяли не стесняться собственного тела. Скорее - наоборот, вызывали гордость при общении с молодыми людьми, и зримые элементы самоуверенности при визуальных контактах с девушками. И не только визуальных.

В этот момент девушка вышла из воды.

"Афродита!" - мелькнуло первое, пришедшее в голову сравнение, из огромного числа забытых вдруг эпитетов и аллегорий.

Олимпийская богиня действительно могла умереть от зависти, если бы не была бессмертной. Юная дива была прекрасна. И, если вспомнить те сравнения глаз, волос и кожи - с небом, солнцем и сливками, что возникли у Ранецкого по поводу одной его городской знакомой, и добавить к этим мадригальным прилагательным идеальную фигуру, длинные стройные ноги, аппетитную попку и прекрасную грудь, то получиться именно то описание, что требует стиха, но не прозы.

Александр Ранецкий напрягся, играя на солнце упругими накаченными мышцами.

– Как водичка?
– томно осведомился он.

– В самый раз, - проинформировала девушка, проходя мимо. От неё исходила природная женственность в наивысшей фазе. Саша пребывал в полном восторге.

– А вы хорошо плаваете, - ляпнул он первое, пришедшее на ум, ибо впервые в жизни не знал, что сказать.

– Не лучше других, - ответила девушка, не оборачиваясь.

– А я только вчера к вам в Глуховку приехал.
– От нахлынувшего смущения, Ранецкий едва подбирал слова. Мозг находился в ступоре. Память отказывала. Чёрт!
– И вот решил искупаться.