– Ориолс – отстой, – говорит Питер, прислонившись к стене. Он тянется за коробкой сэндвич-мороженого и берет один себе.

– Передай мне тоже, – просит Тревор.

– Прости, это последний, – отвечает Питер, откусывая его.

Джон ловит мой взгляд и подмигивает.

– Все тот же старый Кавински, – говорит он, и я смеюсь. Знаю, он думает о наших письмах.

Питер усмехается.

– Эй, больше никакого заикания.

Я застываю. Как Питер мог так бесцеремонно поднять эту тему? Даже тогда, в средних классах, никто из нас никогда не говорил о заикании Джона. Он был таким застенчивым из-за этого. Но сейчас Джон просто улыбается, пожимает плечами и говорит:

– Я избавился от него у логопеда Элейн еще в восьмом классе. – Как он уверен в себе!

Питер моргает, и я вижу, что он застигнут врасплох. Он не знает такого Джона Макларена. Раньше считалось, что Питер был лидером, не Джон. Он просто оставался в тени Питера. Может, Питер и остался прежним, но Джон изменился. Теперь именно Питер – тот, кто менее уверен.

Следующей идет Крис. Она вытаскивает кольцо с маленькой жемчужиной в центре. Оно принадлежит Элли, это подарок от ее тети на конфирмацию. Она любила это кольцо. Я должна отправить его ей. Тревор достает свое сокровище – бейсбольную карточку с автографом. И именно Женевьева вытаскивает сокровище Крис – конверт с двадцатидолларовой купюрой внутри.

– Да! – вскрикивает Крис. – Я была таким маленьким гением. – Мы даем пять друг другу.

– А что насчет тебя, Джен? – спрашивает Тревор.

Она пожимает плечами.

– Полагаю, я ничего не положила в капсулу.

– Ты должна была, – говорю я, стряхивая с пальцев оранжевую пудру от сырных палочек. – В тот день ты была с нами. – Я помню, как она разрывалась между тем, чтобы положить внутрь их с Питером фотографию или розу, которую он подарил ей на день рождения. Я не могу вспомнить, на чем она остановилась.

– Что ж, внутри ничего нет, так что, полагаю, я ничего не клала. Без разницы.

Я заглядываю внутрь капсулы времени, чтобы удостовериться. Она пустая.

***

– Помните, как мы раньше играли в Ассасинов? – интересуется Тревор, выдавливая последние капли сока из своего Капри Сан.

Ох, как я любила эту игру! Она похожа на пятнашки: каждый игрок наугад вытягивает имя другого игрока, после чего должен выбить его из игры. Когда он выбивает своего, то должен нейтрализовать того, кого должен был выбить тот. В игре нужно много подкрадываться и прятаться. Она может длиться несколько дней.

– Я была Черной Вдовой, – говорит Женевьева. Она слегка подталкивает Питера плечом. – Я выигрывала больше всех.

– Я тебя умоляю, – усмехается Питер. – Я много раз побеждал.

– Так же, как и я, – вставляет Крис.

Тревор показывает на меня.

– Эл’ил Джи, ты была наихудшей. Не думаю, что ты хоть раз выиграла.

Я делаю недовольное лицо. Эл’ил Джи. Я и забыла, что он называл меня так раньше. И он прав – я ни разу не выиграла. Вообще. Один раз я была близка к победе, но Крис нейтрализовала меня на встрече по плаванью Китти. Я думала, что была в безопасности, поскольку стояла поздняя ночь. Я была так близка к победе, что почти могла ощутить ее на вкус.

Глаза Крис встречаются с моими, и я знаю, что она тоже помнит это. Она подмигивает мне, а я одариваю ее раздраженным взглядом.

– У Лары Джин просто нет инстинкта убийцы, – произносит Женевьева, глядя на свои ногти.

Я отвечаю:

– Не всем же дано быть черными вдовами.

– Верно, – соглашается она, и я стискиваю зубы.

Джон спрашивает у Питера:

– А помнишь тот раз, когда у меня было твое имя, и я прятался перед школой за машиной твоего отца, но из автомобиля вышел не ты, а твой отец? И я так напугал его, что мы с ним оба закричали?

– А затем нам пришлось все бросить, когда Тревор заявился в мамин магазин в лыжной маске, – хохочет Питер.

Все смеются, за исключением меня. Я все еще переживаю из-за «инстинкта убийцы» Женевьевы в мой огород.

Тревор смеется так сильно, что едва может говорить.

– Она чуть не вызвала копов! – умудряется пролепетать он.

Питер слегка подталкивает носок моих кед своим.

– Мы должны снова сыграть.

Он пытается вернуть мою благосклонность, но я не готова простить его, так что просто безразлично пожимаю плечами. Хотелось бы мне на него не злиться, ведь мне действительно хочется снова сыграть. Я хочу доказать, что у меня тоже есть инстинкт убийцы, что я не какой-то ассасин-неудачник.

– Нам следует сделать это, – говорит Джон. – В память о прошлом. – Он ловит мой взгляд. – Одна последняя попытка, Лара Джин.

Я улыбаюсь.

Крис приподнимает бровь.

– И что же получит победитель?

– Ну, … ничего, – отвечаю я. – Это будет просто ради удовольствия. – При этих словах Тревор корчит рожу.

– Обязательно должен быть приз, – говорит Женевьева. – А иначе, какой смысл?

Я быстро соображаю. Что бы могло быть хорошим призом?

– Билеты в кино? Выпечка на выбор победителя? – выпаливаю я. Никто не говорит ни слова.