Как Володя выбрался из тамбура, и как вернулся назад, на своё родное место, осталось где-то там, по ту сторону воспалённого сознания. Поглощая в огромном количестве декалитры кислорода, сейчас он мог лишь судорожно разевать рот, подобно акуле, подвешенной на ржавый крюк. И вот, в который уже раз за эту ночь, он, крепко сдавив виски ладонями, давал себе нерушимую клятву, - раз и навсегда, покончить с употреблением горячительных напитков. Раскачиваясь, подобно маятнику из стороны в сторону, Вован старался выбросить из головы мерзкие хари, привидевшиеся в алкогольном бреду, и молил только об одном, - что бы этот самый "бред", распахнув настежь дверь, не решил просочиться в Бурхатов вагон. Господь внял его отчаянным мольбам, и не дозволил Скандинавскому эпосу влиться в Христианский мир, но всё же послал иное испытание, желая испытать на прочность Православную душу.........

Прошло некоторое время, прежде чем, непонятная электричка, сбросив ход, постепенно остановилась, равнодушно распахнув своё чрево, готовая принять припозднившихся пассажиров. Рухнув плашмя на лавочку, Вован стал с суеверным ужасом ожидать появление новых, будоражащих душу персоналий. Соседний вагон, внял слёзным мольбам Бурхата, приняв на себя абсолютное большинство вновь прибывшего контингента. Зато его собственный, малость подкачал, впустив в вагон парочку крайне подозрительных личностей, волочащих за собой неподъёмный сундук. Внешне оба индивида больше напоминали сказочных лепреконов, нежели обычных людей. Грубые, можно сказать, карикатурные черты лица в купе с ярко зелёными сюртуками, покрытыми мелкой клеткой составляли общий портрет вновь прибывших героев. Единственно, что их роднило с персонажами Скандинавских легенд, были лопатообразные бороды, торчащие строго параллельно полу и остроконечные колпаки, напяленные на заросшие рыжими космами макушки. Да ещё может, полутораметровый рост аборигенов. Хотя кто знает этих гоблинов, до каких габаритов они могут вымахать? Акселерация, вашу Машу.

Зыркнув злыми блуждающими глазками по вагону, сказочные персонажи, яростно плюясь и огрызаясь, двигали каждый свою версию честного раздела уворованного ими имущества. Для пущей убедительности своих доводов, в ход временами пускалась "тяжёлая артиллерия" в лице столовых ножей и небольших колотушек, здорово смахивающих на обычные скалки. Но силы Скандинавских батыров, как, оказалось, были равны, и яростный спор грозил перейти в затяжную стадию. Спустя четверть часа, изрядно поколоченные, но так и не нашедшие общего консенсуса былинные герои, вынуждены были приостановить затянувшиеся прения, в виду полного истощения сил и соплей, в избытке заготовленных для соперника. Тяжело дыша, абсолютное большинство присутствующих провозгласило временное перемирие, оставив делёжку до лучших времён.

– Когда там выходить-то?
– Наконец поинтересовалась писклявым голоском одна из противоборствующих сторон, прикладывая к распухшему глазу медный пятак.

– На следующей кажись, - проскрипела вторая сторона, выуживая из разверзнутой пасти с корнем выбитый клык.

И действительно, выбрав ближайшую остановку, местом дальнейшей дислокации, парочка до крайности странных личностей, кряхтя и надрываясь, поволокли неподъёмный сундук к выходу. Там бережно спустив ношу по крутым ступеням, они, спотыкаясь на каждом шагу, поволокли её вдоль железного полотна. Вован, решивший предложить гоблинам услуги грузчика, в обмен на стакан "снотворного" устремился следом.

Проявив благоразумие, он выскочил из противоположного выхода, столкнувшись на ступенях, нос к носу с живым лепреконом, шустро удирающим от разъяренного контролёра.

Спрыгнув на землю, ушлый безбилетник, проскочив в темпе парочку вагонов, умудрился уже на ходу набирающей скорость электрички, запрыгнуть на подножку третьего. Господин Бурхатов же, не тратя драгоценного времени, пустился в погоню за успевшими удалиться на довольно приличное расстояние бородачами. Впрочем, погоней это можно было назвать весьма условно, злоумышленники пёрли злополучный сундук, выбиваясь из последних сил. Даже пару раз останавливались отдохнуть, вытирая трудовой пот со лба клочковатыми бородами. И пока один закуривал длинную, старомодную трубку, второй зорко обозревал окрестности, на предмет выявления нежелательных элементов. Вован вовремя сообразив, что стакана живительной влаги будет, пожалуй, недостаточно за такой неподъёмный ящик, своевременно уклонился от надзирающего ока, прячась в кустах. К этому времени, на улице, уже заметно просветлело, ночь в очередной раз проигрывала извечный спор наступающему дню, уступив без боя ранее захваченные позиции. Парочка "гоблинов" это прекрасно понимала и в очередной раз, подхватив свою драгоценную ношу, с кряхтеньем снялась с места. Вскоре они выбрались на едва заметную тропинку, убегающую строго вглубь леса. Утробно хрюкнув, приятели, собрав оставшиеся силы в кучу, натужно сопя, двинулись в путь. Шли с полчаса, не больше, а если учитывать тяжесть поклажи, то вся дорога заняла никак не более километра. Ну, может, с четвертью. Зато забурились треклятые гоблины в самую чащу, Вовка даже немного начал волноваться, - найдёт ли дорогу обратно?

– Ничего!
– Подбадривал он себя, - по тропке как-нибудь выберусь.
– Правда тропка уже пропала, где-то, восемь минут назад, бесследно сгинув в лесном массиве.

Наконец, выбравшись на некоторое подобие поляны, странные личности, бросив поклажу на землю, тяжело отдуваясь, прислонились к громадному вертикальному камню явно природного происхождения. Высота каменюки составляла рост среднего человека, диаметр, никак не меньше метра.

Отдышавшись, один из персонажей сняв островерхую шляпу, грязным платком вытер крупные капли пота, градом катившие по подбитой физиономии.

– Давай решать Курсель, частями добро вниз сносить или весь ящик поволокём сразу?

– Опасно хммм, опасно тут оставлять!
– Подозрительно заворчал оппонент, - жулья вокруг много, того и гляди утянут.
– Выдвинув такой убойный аргумент, он начал зорко обозревать местные окрестности, на предмет нахождения нежелательных элементов, возможно, притаившихся где-нибудь поблизости. Вован затаив дыхание, споро присел на корточки, чиркнув коленками по рифлёной коре старого дуба, мечтая лишь об одном, не попасться на глаза до крайности неприятному существу. Курсель тем временем, вертя мордой по сторонам, цепко сканировал ближайшую территорию. Пустив в ход звериное обоняние, он шебаршил длинным "клювом", на манер заправского хомяка. Жук-вонючка, пробиравшийся в траве по своим, ведомым только ему делам, был мгновенно опознан как "аглицкий шпиён" и безапелляционно приговорён к смерти безжалостным башмаком Курселя. Птурсель, троюродный братец Курселя, по коварству и подозрительности не уступал кузену и, не тратя времени на политесы, яростно топтал вереницу рыжих муравьёв, спешащих в свой муравейник.

– Ну, чё, всех извёл?
– Поинтересовался Курсель, не отрывая пристального взгляда от подозрительных зарослей, в которых изволил притаиться господин Бурхатов.

– Погодь, сейчас!
– Хищно отозвался Птурсель, принимая в запале кучу засохшего навоза за древесную лягушку. Хрясь! И куски волчьего помёта залепили внушительное "жало" Курселя, моментально сбив последнего, с охотничьего следа.

– Ты чё, придурок творишь!?
– Взвыл гоблин, яростно выбивая из ноздрей волчье гуано.
– Теперь точно полдня с нюхом проблемы будут.