Перечитав письма викария Эйтона ещё раз, Метц наткнулся на приписку деда: "Алхимик Парацельс считал, что в мире нет ничего, что могло бы избавить человеческое тело от смерти. Но, как говорят знающие люди, во времена Парацельса алхимия выродилась, став пошлым материализмом".

И в голове доктора Метца созрел безумный план, и осуществить его он собирался как можно скорее.

– Мальчик мой, - обратился он к подавленному Даниэлю, когда его место у постели умирающей заняла Сандра, - ты должен понять, что я не могу довериться никому кроме тебя. Ты мне как сын, а то, что я хочу сделать - давний долг моей семьи, и о нём не должно стать известно никому из посторонних.

С лица молодого человека спала скорбь, а при слове "сын" глаза его и вовсе засияли.

– Конечно профессор. Как вы скажете.

– Я бы никогда не решился на подобное ни с одним живым существом, - продолжал увещевать его доктор Метц, - тем более с родной дочерью. Но она умирает, и я не могу ничем ей помочь. Я могу лишь попытаться провести одну операцию, зная, что уже не сделаю Лили хуже. Я не прощу себе, если не попробую. И не прощу себя, если ничего не получится. Мне трудно сказать, сколько займёт времени весь процесс.

– Я буду с вами до конца, - тут же заверил его Даниэль.

– Мне отрадно это слышать. Но знай, путь будет очень трудным и порою может показаться страшным.

– Я не дрогну, профессор.

– И я не уверен в положительном результате.

– Но мы будем к нему стремиться.

– Конечно.

– Только чтобы Лили жила.

Первым, что сделал доктор Метц, так это выпарил всю влагу из чёрной крови белой женщины Мери. Когда в прокалённой чашечке остался лишь чёрный порошок, он добавил к нему молока. Чёрное растворилось в белом - почти что "альбедо" сменило "нигредо". Но до этих стадий было ещё очень далеко.

– Папа...
– еле слышно прошептала Лили, когда открыла глаза и увидела склонившегося над ней отца.

– Здесь и Даниэль, милая.

– Да?..

– Я тут, Лили...
– прильнул к изголовью кровати молодой человек.

– Дочка, я дам тебе кое-что, - обратился к ней доктор Метц, поднеся к её губам стакан с мутной жидкостью, - выпей, пожалуйста. Тебе должно стать легче.

Даниэль помог приподнять ей голову, и девушка послушно приняла лекарство мелкими глотками.

– Папа... я так... просто хотела...

Но Лили не успела договорить и впала в дрему.

– Держи её за руку, - обратился к Даниэлю доктор, - следи за пульсом.

– Хорошо.

Тем временем доктор Метц достал банку с плавающей в растворе шишковидной железой - частичкой бессмертного существа.

– Что это?
– поинтересовался ученик.

– А на что похоже?

– Не знаю...
– замялся тот, - скорее всего часть мозга.

Затем доктор Метц достал старый инструмент, которым когда-то пользовался ещё профессор Книпхоф.

– Это крючок?
– спросил Даниэль.

– Ты прав.

Молодой человек тревожно обхватил запястье Лили.

– Пульс стал слабее. Я его еле прощупываю!

– Так и должно быть, - спокойно ответил ему доктор Метц, хотя и понимал, что сейчас он не мог ни за что поручиться.

Но Даниэль уже не внимал его словам. Его возлюбленная больше не подавала признаков жизни.

– Лили...
– позвал он в последний раз и сорвался в беззвучный плач у её смертного ложа.

– Послушай, мальчик мой, - дрогнувшим голосом обратился к нему доктор Метц, силясь не потерять самообладания, чтобы самому не припасть к одру дочери, - возьми себя в руки. От тебя зависит, получится ли у нас задуманное или нет.

– Зачем?..
– качал головой Даниэль.
– Её больше нет.

Но доктор Метц был непреклонен:

– Это лишь третья стадия - разделение. Нужно пройти ещё девять.

– О чём вы говорите?

Доктор Метц взял в руки крючок и принялся его дезинфицировать.

– Открывай банку и подготовь препарат, - скомандовал он, - мы должны осуществить соединение.

– Соединение чего?

– Тканей. Вернее, нам необходимо вживить чужеродный орган.

Даниэль кинул тревожный взгляд на железу, потом снова на своего учителя и спросил:

– Профессор, вы что, хотите провести операцию на мозге?

– Это единственный вывод, к которому я пришёл. Больше ничего не остаётся.

– Но ведь это невыполнимо! Мы не сможем вскрыть черепную коробку!

– Поэтому мы и не будем этого делать. Насади препарат на крючок. Только аккуратно, целостность не должна быть нарушена.

Когда Даниэль выполнил поручение учителя, доктор Метц принял инструмент и поднёс частичку чужого мозга к ноздре дочери. Медленным точным движением он стал проталкивать комок внутрь, и когда крючок вошёл вглубь на пятнадцать сантиметров, доктор Метц неспешно стал выдвигать его обратно, пока пустой крючок не вышел наружу, оставив после себя лишь тонкую струйку крови.